Двуликие. Игра на опережение-2

— Вот по какой причине Эдриан остался жив… — прошептал Велдон, закрывая глаза. Волнами накатывала усталость, но он пока боролся со сном, желая завершить разговор. — Связь должна быть двусторонней, и если Триш… не совсем мертва, то и он…

— Не только. Моя девочка была гениальным артефактором. Она использовала импульс необходимой энергии, чтобы изменить действие заклинания. Если бы Эдриан ненавидел Триш, как положено делать, когда творишь «огненный цветок», её задумка была бы обречена на провал. Но Эдриан её любил. Поэтому вся энергия, предназначенная «огненному цветку», ушла на разрушение Подчинения крови. И он смог сбежать.

— А огонь, который убил Риш, сотворила она сама… — пробормотал император перед тем, как окончательно провалиться в сон, и уже не видел и не слышал, как Эмирин поправила его положение в кресле, накрыла пледом, погладила по голове и прошептала:

— Спи, мой волчонок. Всё обязательно наладится.

Эмирин Аррано

Вернувшись в академию, она быстро взглянула на Шайну, желая убедиться, что с девушкой всё в порядке, насколько это возможно в её состоянии. Всё было по-прежнему: Шайна сидела на постели и смотрела в стену, не мигая, и будто даже не дыша. Ни слёз, ни всхлипов, ни звуков слышно не было, и Эмирин обеспокоенно нахмурилась, понимая, что после бессонной ночи девушке придётся тяжело, но что можно было сделать? Её магия Разума на Шайну не действовала. Прийти и хотя бы поговорить, как с Велдоном? Да, наверное, стоит.

Но поговорить с Шайной Эмирин не успела — её позвал Эдриан, и ректор, быстро перенесясь в свою комнату, упала на кровать, закрыла глаза и моментально оказалась в знакомой обстановке — на качелях в саду Эйма, замке Повелителя тёмных эльфов.

— Понятия не имею, что ты сделала, — буркнул сидящий рядом с ней Эдриан, — но несколько минут назад я впервые за последние десять лет ощутил, как натягиваются оборванные Триш нити Подчинения.

— Это прекрасно. У тебя нет желания послушаться?

— Нет, — эльф мотнул головой. — Абсолютно. И я пока не откликался, как и все годы до этого.

— В следующий раз откликнись.

Эдриан вздохнул.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

«Играю на опережение», — подумала Эмирин, но вслух ничего не сказала, только улыбнулась.

Когда через пару минут она развеяла сон и вновь взглянула на Шайну, оказалось, что девушка уже спит. Поверх покрывала, съёжившись в комочек и нахмурившись, босая и вздрагивающая от холода. Ректор перенеслась к ней, накрыла пледом, как Велдона чуть ранее, и так же погладила по голове, жалея, что не сможет объяснить Шайне, насколько не важны её нынешние переживания перед лицом единственного по-настоящему ценного, что есть у неё и Велдона — любви.

Эмирин надеялась, что Шайна поймёт сама. И хорошо бы до пятницы, иначе им будет в тысячу раз тяжелее.

Шайна Тарс

Не знаю, как у меня получилось уснуть. Наверное, просто взяла своё дичайшая усталость, полнейшая вымотанность после насыщенного событиями вечера и ночи. Я ужасно боялась снов, особенно — с участием Норда, то есть, императора Велдона, поэтому просила — нет, даже умоляла — собственное подсознание обойтись без них. Слава Дариде, так и случилось, и до утра я проспала спокойно.

В шесть меня разбудили шелест и хихиканье, тихое, невнятное, но я всё равно открыла глаза, села на постели и уставилась на Дин и Дамира — она вернулась в собственный облик, он вновь стал Миррой. Оба сидели на кровати Дин рядышком, как две курочки на одном насесте, и счастливо улыбались, держась за руки.

Улыбки сползли с их лиц, как только они увидели моё.

— Шани… — Дамир кашлянул, поморщился — видимо, отвык за день к звучанию голоса Мирры, и продолжил: — Что случилось?

Говорить не хотелось до боли в груди. Но молчать всё равно бы не вышло.

— Узнала, кто такой Норд.

Дин закусила губу, глядя на меня с сочувствием, и мне бы обидеться — она, получается, тоже была в курсе! — но сил не хватало.

— Прости, — выдохнул Дамир. Он побледнел, и взгляд его, наполнившись виной, стал тяжёлым, гнетущим. — Я не могла сказать.

— Я понимаю.

— Погоди. — Он поморщился, и мне показалось, что ему мешает быть до конца откровенным колдовство Эмирин. — Хранитель библиотеки умер несколько лет назад, поэтому я сразу догадалась, кто представляется им, да и по описанию было ясно. Сказать тебе сразу я не могла, как бы я объяснила, откуда это знаю? Я, Мирра Дарлейн. — В голосе Дамира появилась горечь. — Да и дядя… я говорила с ним, он обещал, что не обидит.

Не обидит… Не знаю, можно ли считать обидой тот факт, что я чувствовала себя растоптанной, уничтоженной целиком и полностью? Нет, обида — это какое-то слишком лёгкое слово.

— Я понимаю, — повторила я второй раз, сама замечая, насколько равнодушно звучит мой голос. Услышал это и Дамир.

— Шани… попробуй посмотреть на эту ситуацию с другой стороны. С его стороны, — проговорил он с убеждением, встал и, переместившись на мою постель, взял за руку. Ладонь у него была горячей, в отличие от моей. — Пожалуйста. Если не ради вас, то хотя бы ради меня. Я тоже долго не могла понять, зачем ему всё это, но потом…