Двуликий Янус

– И это все? – подпрыгивает на стуле мальчик.

 

– Что все? – оборачиваюсь я и с деланным удивлением смотрю на него поверх очков.

 

– Деда… – тянет внучка и делает жалостливое лицо. – Ты же расскажешь нам, что потом было с тобой, Янушем, Шери, Габриэлем и всеми остальным?

 

– Ну… если вы так хотите… – я равнодушно пожимаю плечами и тут же весело добавляю: – Берите с собой тарелку и чашки! Мы будем завтракать на воздухе!

 

Мы расселись на стульях в беседке, и я, прихлебывая из своей чашки давно остывший чай, продолжил рассказ…

 

Благодаря стараниям Шери я быстро шел на поправку и примерно через неделю совсем окреп. Мне дозволялось ходить вдоль забора, ограждающего цирк, поздним вечером. Как правило, я шел к Янушу в вагончик, и мы с ним сидели и хохотали над ужимками и смешными словечками Карлуши. Либо, если Януша не оказывалось дома, я шел до ворот и мелкими перебежками через кусты добирался до зверинца, где жил Габриэль. Он много знал о животных, и я часами слушал о повадках волков, пантер и львов.

 

Иногда мы ходили в конюшню, и я помогал насыпать в лошадиные кормушки овес. Больше всех мне нравился рысак по кличке Верный. Поначалу я боялся подходить близко к этому чернобокому красавцу с совершенно белой гривой. Он громко фыркал, завидев нас с Габриэлем, и косил глазами, наблюдая за нашими передвижениями по конюшне.

 

– Иди сюда, Анхель, – Габриэль поманил меня рукой. – Иди, не бойся! Ты когда-нибудь катался на лошади?

 

– Конечно, – уверенно кивал я головой. – Мы ездили в деревню к папиному знакомому, и он катал меня в телеге.

 

– Нет, – махнул рукой Габриэль. – Я говорю про поездку верхом.

 

Я подошел ближе и, спрятавшись за дверь в стойло, стал смотреть, как Габриэль надевает на Верного седло.

 

– Габи! – раздалось от дверей, и в нашу сторону двинулась высокая покачивающая фигура.

 

– Ты снова напился, Шафир, – Габриэль блеснул желтыми глазами в сторону идущего человека.

 

– Я просто проспиртовываю организм, – пьяно засмеялся Шафир и, закинув вверх голову, сделал большой глоток из бутылки. – Я же факир и дышу огнем.

 

– Сейчас ты дышишь перегаром, – поморщился Габриэль, придерживая за удила Верного, который недовольно бил копытом о пол конюшни и громко всхрапывал.

 

– Я, собственно, чего пришел, – снова отхлебнул из бутылки Шафир. – Ты не видел нашу Янушку? Хотел занять у него немного денег.

 

Шафир не видел меня, стоящего за дверью загона, а мне удалось хорошо разглядеть повелителя огня. Его кожа была темно-коричневого цвета, а голова, бритая налысо, была похожа на шоколадное яйцо. Большие раскосые глаза смотрели на мир нагло, а полные красные губы кривились в дерзкой улыбке. Его стройное тело было одето в модный и немного вычурный костюм, а на ногах красовались начищенные штиблеты.

 

– Опять проигрался? – мотнул волосатой головой Габриэль и мельком взглянул на меня. – Януш уехал по делам. Но если бы и был тут, денег больше тебе не дал бы.

 

– Опять поехал наших доблестных оккупантов развлекать? – брезгливо фыркнул Шафир и бросил пустую бутылку в угол. Габриэль снова быстро и как-то взволновано взглянул на меня и, взяв под руки шатающегося Шафира, повел его из конюшни.

 

– Иди проветрись немного и проспись. Если завтра придешь на репетицию в таком состоянии, Милош вышвырнет тебя из цирка.

 

– Ой, да пошел ваш Милош… – услышал я удаляющийся голос повелителя огня. Куда должен был пойти Милош, я так и не понял.

 

– Ну что? – нарочито весело спросил меня Габриэль. – Пойдем кататься верхом на Верном?

 

Я оказался совершенно не готов к верховой прогулке, но Габриэль, не дожидаясь моего ответа, подхватил меня под руки и, подкинув вверх, усадил на черного рысака.

 

Верный повернул ко мне голову, отчего-то тяжело вздохнул и медленно вышел из загона.

 

Я понял, почему он вздыхал. Ему хотелось помчаться вскачь, ловя широкой грудью ветер и взбивая копытами опавшую листву, но он терпел и аккуратно ступал по дорожке, стараясь не выронить меня из седла.

 

Когда мы вернулось в конюшню, Габриэль дал мне хлебную горбушку, посыпанную солью, и теплые мягкие губы Верного взяли у меня ее с протянутой руки.

 

– Верный… – улыбнулся я коню, а он, нагнувшись ко мне, ткнулся носом мне в плечо. – Это кентавр! – вдруг осенило меня.

 

– Кентавр? – удивился Габриэль. – Насколько я знаю, у кентавров человеческий торс.

 

– Ты ничего не знаешь о них, – засмеялся я, смело протянув руку и погладив лоснящийся черный бок Верного. – Кентавры выглядят как лошади, только у них человеческая душа.

 

– Хм… – почесал заросший шерстью лоб Габриэль. – Кажется, я понимаю теперь, почему Януш так проникся к тебе. Ты особенный…

 

Я не стал уточнять у Габриэля, чем именно я такой особенный, потому что в этот момент Верный опустил свою морду к моему уху и громко дунул в него. Я захохотал, и конь лизнул теплым языком мои волосы.

 

 

А утром случилось еще одно чудо. После завтрака, который принесла мне прекрасная Софи вместе с воздухом осени, в распахнутую настежь дверь влетел Карлуша. Он уселся на мою подушку и деловито спросил голосом Януша.

 

– Кушать есть?

 

Я тут же юркнул рукой в тумбочку и достал оттуда печенье, которым меня вчера угостила Марго.