Двуликое зеркало

Мировоззрение, восприятие, реакция, способ мышления, способы защиты и нападения. Эти компоненты вырабатывают характер человека, и соответственно своему характеру человек приобретает привычки, привязанности, желания, которые выливаются в поступки. Умные люди считают, что о человеке надо судить по поступкам, а не по его словам и заверениям. Ты еще очень слаб после тяжелой операции, и о характере говорить рано. В таких делах лучше не торопиться.

Сейчас ты очень восприимчив и тебе ничего нельзя навязывать и внушать. Ты должен сам себя формировать. Личность – это прежде всего индивидуальность, а не схема и не подражание другим. Вот твой отец – это великий человек. Личность!

Незаметно Наташа достала из кармана фотографию и повернула ее изображением к Андрею.

– Ты узнаешь? Кто это? – Наверное, я.

Она посмотрела на снимок, который сделала с водительского удостоверения Сарафанова.

– Боюсь, что это действительно ты, – тихо сказала она.

– Я тебя не понял.

– Тебе надо развивать память. Ты только что видел себя в зеркале и уже забыл о своей внешности. Это был не ты.

Наташа сунула фотографию в карман.

– Придется вернуться к математике.

Дверь отворилась, и в комнату, вошел профессор в сопровождении доктора Кошмана.

– Ну, как наши дела? – подойдя к постели, он взял руку Андрея и нащупал пульс. – Доброе утро, сынок.

– Здравствуй, папа.

– Какие жалобы?

– У меня очень болит голова. Особенно по ночам.

– Придется терпеть. Лекарства тебе больше навредят, чем помогут. Кровь должна оставаться чистой. Витамины и в редких случаях слабое снотворное на ночь. А голова скоро заживет. Ты должен знать, что у тебя в голове стоят платиновые пластины, которые вживляются в организм, и с этим придется смириться. Ты сильный человек и сумеешь побороть в себе некоторые недуги ради того, чтобы потом встать в полный рост… Ладно. Мы еще вернемся. Не будем мешать.

Наташа вышла в коридор следом за профессором.

– Борис, я хочу проделать один эксперимент.

– О чем ты, Наташа? Рано экспериментировать. Дай парню встать на ноги.

– Выслушай меня. Почему бы ночью не перевезти Андрея в комнату Сарафанова.

Пусть он проснется на новом месте. Я уберу все зеркала из палаты. Разве ты не хочешь увидеть его реакцию? Хватит играть в считалочки. Его восстановление идет куда быстрее, чем мы предполагаем. Поверь мне.

Профессор посмотрел на доктора Кошмана, и тот одобрительно кивнул.

– Принято!

Наташа вернулась к Андрею.

– Отец хочет поставить тебя на ноги. Докажем ему, что это нам ничего не стоит.

Она подошла к кровати, скинула одеяло и аккуратно спустила ноги больного на ковер.

Держа ее за талию, он медленно и неуверенно делал первые шаги. Ему это нравилось, и он впервые улыбнулся. Они сделали три круга по комнате и направились к двери. Он шел все увереннее и увереннее. Через несколько секунд они вышли в коридор и остановились.

В конце коридора сидел огромный пес.

Наташа улыбнулась.

– Ральф, твой хозяин снова в седле.

Собака оскалила зубы и зарычала.

– Уберите пса! Я ненавижу собак! – крикнул Андрей и покачнулся.

Глава V

Он проснулся, почувствовав не себе взгляд. Открыв глаза, он осмотрел комнату, но никого не увидел. Тихо. Высокий потолок, гладкие стены, чистота и ничего лишнего. За окном моросил мелкий дождь. Он приподнялся на локтях и хотел встать, но от резкого движения у него закружилась голова и кольнуло в затылке.

Он вновь откинулся на подушку и несколько минут лежал не двигаясь. В теле чувстЕовалась какая-то необычайная легкость, и ему показалось, будто боль играет с ним в прятки и возникает вновь в самый неподходящий момент. Он осторожно ощупал свое тело и начал надавливать пальцами на грудь, живот, предплечия и ноги. Никаких признаков боли. Он вновь приподнялся, медленно спустил ноги с кровати, нащупал тапочки, надел их и встал. Семь шагов до окна заняли минуту. Сам процесс движения не казался ему трудным. Это был обыкновенный страх, и если бы в руках находилась палка или рядом чувствовалось крепкое плечо, его ничего не смущало бы. Ему не хватало опоры, а может быть, уверенности в себе и своих силах. Он хотел взглянуть на себя в зеркало, но в комнате они отсутствовали.

Уперевшись руками в подоконник, он разглядывал тусклый осенний пейзаж.

Легкое недомогание, слабость – и никаких мыслей.

Двери спальни отворились, и в комнату вошли трое в белых халатах.

– Нуте-с, как мы себя чувствуем? – спросил Зарецкий.

Он улыбнулся, почувствовав приближение той самой опоры, которой ему так не хватало. Теплая, мягкая рука взяла его за кисть и нащупала пульс.

– Спасибо, профессор. Все в порядке. Я даже ощущаю слабое чувство голода.

А это, как я понимаю, первый признак выздоровления.

– Согласен. Сегодня будем завтракать все вместе в столовой.

Лица сопровождавших оставались холодными и непроницаемыми. Они смотрели на него как на увлекательную книгу, от которой очень трудно оторваться.

– Немного подкрепиться бы надо. Вам не кажется, что я слишком много потерял в весе? Зарецкий приподнял брови.

– А разве это плохо? Лишний вес – лишние нагрузки на сердце. Не стоит сожалеть о потерянных килограммах.