Двуллер-3. Ацетоновые детки

Игорь оделся – жена была настолько чужой, что самому себе нелепой казалась мысль, что можно ходить перед нею в трусах. Он вышел на кухню. Светлана будто и не заметила его. Однако на столе стояла тарелка с яичницей. «Что-то ей от меня надо… – подумал Игорь. – но что?». Он тут же выругал себя за глупость – да денег, конечно. Но ничего не сказал – интересно было, как Светлана заведет об этом разговор.

В кухню вбежала Даша, стройная, светловолосая, с умело подведенными глазами и блестящими губами. Игорь поперхнулся яичницей – юбка на Даше была короче некуда, а сквозь прозрачную блузку светился кружевной лифчик.

– Это ты куда так? – удивленно спросил он.

– Пап, 1 сентября на дворе! Ну куда я могу идти рано утром 1 сентября? – вскинула на него Даша наклеенные ресницы. – В школу.

– Это вот так? – усмехнулся он. – В таком виде – в школу?

– А чем тебе мой вид плох? – удивилась Даша.

– Извини, дочурка, но тебе пятнадцать лет! А у тебя снизу видно трусы, а сверху – грудь… – язвительно сказал Игорь. – А я думаю, что показывать и то, и другое в школе неуместно.

Даша фыркнула.

– У нас даже завучиха ничего мне по поводу одежды не говорит! – ответила она. Надо было понимать, что разговор окончен.

– Одноклассники-то твои глаза сломают, тебе под юбку заглядывая! – в сердцах сказал Игорь, и тут же подумал, что это соображение вряд ли смутит Дашу.

– Ха, одноклассники! – сказала дочь. – Наши пацаны еще в машинки играют. Я хоть голая приду, у них и не шевельнется ничего.

От слов про «шевельнется» у Игоря просто-таки отнялся язык. «Вот осведомленность у дочурки!» – подумал он, вспомнив анекдот о том, как отец собирается поговорить с дочерью о сексе, а та, выслушав предложение, вздыхает: «Ну давай. И что нового ты хочешь узнать?».

– А для кого же ты тогда так одеваешься? – спросил он и тут же пожалел, что спросил – наверняка ведь ответит так, что хоть стой, хоть падай.

– Для физрука! – рубанула Даша. – У нас физрук такой молодой, такой красивый…

Она закатила глаза. Светлана захохотала. Даша выбежала прочь. Игорь хватал ртом воздух.

– Дурачится она, а ты себе сердце рвешь… – снисходительно сказала Игорю жена. – …На вот тебе чаю. И калачики я сделала, как ты любишь…

«Ну точно, денег надо и затосковал Игорь, увидев калачики. – …немало. Все подчистую выгребет»…

Он взял калачик и медленно откусил, надеясь, что хоть сегодня калачики у жены получились такими, какими должны быть. Но надеялся зря…

Глава 2

Телефон на столе Бесчетнова зазвонил.

– Да… – ответил Бесчетнов.

– Это газета «Правда края»? – спросил молодой мужской голос.

– Ага… – ответил Бесчетнов.

– А вы Юрий Бесчетнов?

– Ага.

– Я из агентства «новости Жизни»… – бодренько заговорил голос. – А не могли бы вы написать для нас материал про убийство семьи журналиста Петрушкина? Гонорары у нас приличные весьма. В том числе нас интересует интервью с матерью убийцы. Ну и подробности всякие…

– Какие? – хмуро спросил Бесчетнов.

– Ну… – голос помялся, но, чувствовал Бесчетнов, так, для вида, как мнутся по долгу службы работники похоронных агентств. – Вы же знаете, как я понимаю, что младшего ребенка, трехлетнего, он застреливать не стал, а просто прикладом забил до смерти? – спросил голос. Легко спросил, будто про погоду. Бесчетнов знал, что и сам часто так же говорил о смерти, но тут что-то в нем сломалось.

– С ума вы что ли посходили? – то ли спросил, а то ли просто сказал он, думая, что и он сошел с ума.

– Что, извините? – поинтересовались в трубке.

– Да ничего! – зло сказал Бесчетнов. – Без мозгов по траве разбрызганных – никак?

В трубке молчали.

– Мы с Петрушкиным вместе работали, в одном кабинете сидели шесть лет! – сказал Бесчетнов. – И вот я сейчас буду писать, как его пацану этот… голову прикладом разнес.

– Вот и хорошо, что вы сидели в одном кабинете… – приободрился голос. – Напишите, какой он был в жизни, в работе …..

– Морду бы он вам набил в жизни – тяжело сказал Бесчетнов. – А я бы добавил. Зачем вам это?

– Люди должны знать. Должны знать правду… – ответил голос.

– Всю? – уточнил Бесчетнов.

– Всю! – уверенно ответил голос.

– А зачем? – спросил Бесчетнов. Ему и самому не раз задавали этот вопрос, и он помнил, как на него отвечал: мол, если мы про это напишем, то подобное, даст Бог, не повторится.

– Если мы про это напишем, может, это будет кому-то предостережением… – проговорил голос. – Дай Бог, и не повторится такое…

Бесчетнов хмыкнул.

– Моим же салом мне же по мусалам… – задумчиво сказал он.

– Что? – удивился голос.

– Да ничего, это я о своем… – ответил Бесчетнов. – А вы не думаете, что чем больше крови, тем бесчувственнее становятся люди? Вот наши с вами читатели. Если сегодня труп, то завтра, чтобы пробить читателя, надо уже два трупа. Или можно опять один, но чтобы умер как-то замысловато – ну хоть голову бы ему отрезало… Такими темпами через месяц их, читателей, и не удивишь ничем. И не предостережешь.

Трубка молчала.