Двум смертям не бывать

Странно, но еще недавно Алле Сырниковой казалось, что в жизни уже все в прошлом, а в будущем ее ничего не ждет. Ничего больше не будет нового, светлого, привлекательного, останется только то, что было вчера: дом, семья, ребенок. Ну, еще воскресные поездки на дачу летом и отдых с сыном в Карловых Варах на рождественские каникулы (у ее сына были проблемы с почками, и поэтому хотя бы раз в год его вывозили на лечение за границу). И еще недавно, каких-нибудь пару месяцев назад, жизнь Аллы была расписана на много лет вперед, и любви как таковой в этом пожизненном расписании отводилось минимум места — не более тридцати минут единожды в неделю.

Этого времени было вполне достаточно для того, чтобы ее утомленный супруг успевал соблазниться ее фигурой, прикрытой добропорядочным пеньюаром в буржуазных кружавчиках, и ее волосами, аккуратно убранными перед ночью любви в две тощие крысиные косички. Ибо ничего другого в полусумраке супружеской спальни муж Аллы, банкир Алексей Сырников, не мог различить: невыразительное, точно тертое ластиком, лицо на подушке, лоснящееся от ночного крема (того самого, который, согласно аннотации, «придавал коже недостижимую в природе выразительность», но зато напрочь убивал «секс-эпил» в его обладательнице). Темнота в спальне маскировала брюзгливое выражение лица, тусклый взгляд, направленный куда-то в глубь себя — в момент, когда руки мужа пытались извлечь из равнодушного тела Аллы хотя бы искру любовного чувства, в ее мозгу напряженно крутились совсем не романтические мысли: «Надо бы к Вовкиной учительнице в школу зайти, он стал отставать по английскому… Надо бы Наташке позвонить, узнать, как они съездили в Париж… Не забыть записать Вовочку на прием к врачу… Скорей бы забрать из автосервиса машину, что-то там тянут с ремонтом…»

Причиной той болезни, последствия которой превращали некогда удачный со всех сторон брак в пустую, обременительную формальность, являлись десять лет супружеской жизни. Алла уже чувствовала себя старой развалиной, готовой к отправке в утилизацию. Она перестала следить за своей внешностью, интересоваться модой. Мужчины волновали ее постольку, поскольку они были связаны с мужем, или с сыном, или с ремонтом машины. А ведь когда-то все считали ее очень красивой… Это было так давно, кажется, сто лет назад…

В один прекрасный день, точнее, вечер ее застывшее, закостеневшее существование внезапно изменилось… Да так сильно изменилось, что Алла уже и не ощущала, на каком свете она живет — на том или на этом…

В течение всех десяти лет ее жизнь законной супруги преуспевающего банкира и матери семейства складывалась ровно и удачно. За Вовкой, любимым сынулей, ухаживала гувернантка, бешено дорогая особа, вся ценность которой состояла в том, что она гордо именовала себя «носительницей языка» и потому назначала за услуги двойную цену. На кухне хозяйничала домработница с лучшими рекомендациями. Муж до позднего вечера был занят на работе, олицетворяя собой поговорку «Время — деньги». Денег у него было действительно много, но на семью никогда не хватало времени. Что поделать, гармония денег и всего остального встречается гораздо реже, чем традиционный дисбаланс между желаниями и возможностями…

Семейство Сырниковых обитало в двухэтажном коттедже в экологически чистом районе столицы. Дом был снабжен охранной сигнализацией, комнаты ломились от современной техники и дорогих вещей. Рачительный муж часто дарил супруге драгоценности: он считал, что это хорошее вложение капитала, — не дешевые аляповатые поделки из ювелирных лавок, а произведения искусства, авторские работы, существовавшие в единственном варианте. Они продавались лишь на выставках, и каждая вещица обладала сертификатом, официально удостоверяющим высокую художественную ценность изделия, имя автора, вес в каратах и основные характеристики камня, пробу драгоценного металла, а также и его вес. Но Алла никогда не надевала свои драгоценности, потому что они хранились в специальной ячейке в банке вместе с сертификатами подлинности. Глупо было бы извлекать оттуда побрякушки на свет Божий лишь для того, чтобы нацепить на себя и пройтись в них дома перед зеркалом.

Когда сынок Вовка достаточно подрос, его устроили в лицей для «особо одаренных» (читай — для «особо обеспеченных») детей, и у Аллы неожиданно образовалась уйма свободного времени. Сначала она целыми днями валялась в постели, наслаждаясь одиночеством, крутила кассеты с детективными фильмами и листала толстые романы, написанные дамами с заманчивыми заграничными фамилиями. В этих романах необыкновенные люди жили необыкновенной жизнью, испытывая совсем не совковые чувства, а те, что назывались обжигающим словом «страсть». Алла, вышедшая замуж более по настоянию родителей за сына их знакомого, чем по собственному решению, таких чувств не испытывала никогда. Поэтому ей казалось, что жизнь чем-то обделила ее. А ей так хотелось наверстать пропущенные уроки!