Дык

- Нет, это переходит все границы! - Настенька металась по комнате, Василий понуро сидел на диване и разглядывал носы своих штиблет. Один из носов был порван и оттуда торчал грязный палец, которым Фтородентов изредка шевелил.

- Непростая это работа, - сказал он вдруг, - иметь мужа-митька, однако...

Видимо, он хотел успокоить расстроенную супругу, но последняя фраза ее просто взбесила. Она схватила вышеупомянутый предмет женского туалета и сравнивая Василия с разными неприятными для митька животными, начала гонять его по комнате.

- Дык! - негодовал Фтородентов, убегая от разбушевавшейся половины. - А ведь это ты, Мирон, Павла убил...

Наконец, разгневанная Настенька перестала бегать за мужем (а тот присел в коридоре на корточки и причитал в лучших митьковских традициях: "умирает брат Митька..."), отдышалась и сказала:

- Вот что. Я с тобой развожусь. Достал ты меня.

- Настенька, сестренка моя...

- Вон!!! - закричала сестренка. - Прочь из моего дома.

Настенька опять вскочила и погнала мужа прочь из квартиры. Дверь закрылась перед носом страдающего Фтородентова. Затем опять приоткрылась и настенькина рука выбросила спортивную сумку с надписью "SPORT" и кое-какими вещичками Василия. И снова захлопнулась. Фтородентов опустил бородатую голову.

- Однако, - тихо молвил он. - А ведь это был и мой дом. Однако...

Фтородентов, качая головой, начал спускаться по лестнице. Узрев на подоконнике все также лениво оттягивающегося Мурзика, Василий остановился и угрюмо призадумался.

- Эх, кот, - сказал он. - Однако, ушла от меня жена. Шибко сердится.

Мурзик с готовностью распушил усы и мурлыкнул.

- Да, - подтвердил Василий. - Не она, конечно, ушла. Меня выгнала... сестренка моя...

Кот потянулся и сыто зевнул. Фтородентов хмуро протянул к нему руку и взял животное за шиворот.

- Хм, а ведь это ты, Мирон, того...

Мурзик лениво задергал ногами и противно мяукнул.

- Мирон ты, или нет? - спросил Фтородентов. - Шибко толстый котяра. Свинья свиньей. Митьком хочешь быть? Будешь. Вот снесу тебя к Антонычу, окрестим Мироном, и будешь митьком. Дык...

Решив таким образом судьбу бедного Мурзика, Василий открыл сумку, выбросил оттуда штаны и свитер, засунул внутрь недовольно мяукающего кота и пошел вниз, прочь из дома, где его уже никто не любил.

Глава вторая,

Крещение Мирона

Вы ошиблись, прекрасная леди -

Можно жить на земле и без вас.

Саша Черный

Добравшись до котельной, где по митьковскому обыкновению работал Антоныч, Фтородентов постучал в закрытую дверь.

- Дык? - спросил изнутри хриплый пропитый голос.

- Елы-палы, - ответил Василий ("Мяу," - проорал Мурзик. Не хотел, наверно, креститься. Тоже мне, атеист!) и дверь зашуршала замком.

- М-м-м... - замычал бородатый мужик, открывший скрипучую дверь. - Братишка! Василь Федорыч! Родненький ты мой! Василечичек!

- А-а-а! - обрадовался Фтородентов. - Сергунчик!

Братишки обнялись. Долго сжимая друг друга в объятиях, они орали на всю котельную "Дык! Елы-палы! Все мы под колпаком у Мюллера!", изощрялись в цитировании самых подходящих для момента фильмов.

- Однако, - наконец успокоившись немного, сказал Василий. - Вот тут животинку принес, христианская душа, а не православный!

- Где?

Василий похлопал по сумке, Мурзик вытащил голову и мрачно глянул на братишку митька.

- Класс! - восхитился Сергей. - Прям тигра! Антоныч! Глянь глазом!

- Дык... - из темноты, шаркая одетыми на босу ногу галошами, вышел Антоныч, как и все бородатый, в телогрейке на голое тело и синих в горошек трусах.

Посасывая короткую трубочку и выпуская время от времени изо рта дым, Антоныч молча взял кота за шкирман, поднял к свету, осмотрел. Во время его махинаций митьки стояли затаив дыхание, ожидая, что скажет самый крупный авторитет по котам.

- Ничо котяра, - удовлетворенный осмотром, заявил, наконец, Антоныч. - Хоть в суп...

- Окрестить бы христианску душу, - сказал Фтородентов.

- Эт можно, - Антоныч прошел к котлу и сунул кота в воду. - Как назовем?

- Мироном.

- А, ведь это ты, Мирон, Павла убил, - хором сказали Антоныч и Серега. - Дык, елы-палы!

Кот барахтался в воде и истошно орал благим матом.

- Эк орет-то, - добродушный Антоныч сунул кота поглубже. - Во имя отца, сына и святаго духа нарекаем тебя, однако, Мироном Васильевичем.

Вынув одуревшего от ужаса кота, Антоныч встряхнул его и посадил на горячую трубу.

- Почему Васильевичем? - спросил Вася.

- Братишка он нам, - объяснил Антоныч, почесывая спину. Однако, недурно бы отметить... Елы-палы...

- Оппаньки! - сказал Фтородентов. - Дык, ведь меня, однако, жена ушла. Денег нет!

- Не в деньгах счастье, - мудро изрек Антоныч, - Серега, доставай.

Серега бросился вглубь котельной и вытащил оттуда рюкзак с портвейном.

- Слава труду! - сказал Антоныч, откупоривая первую бутылку.

Пока братишки отмечали крещение новоявленного митька, Мирон пригрелся на батарее, облизал себя с ног до головы и задремал. Судя по всему, смирился со своей теперь уже нелегкой митьковской судьбой.

Глава третья,

Как Фтородентов попал под машину, и что из этого вышло

Я снова у вас в гостях,

Вы молоды также, ребята,

И снова портвейн на столе,

Как в семьдесят пятом...