Дыхание бездны

  Но тот, второй 'я', полон недоумения не меньше первого, и отвечать не торопится, весь поглощенный изучением нового мира. Он мне не нравится, этот мир - резюмирую я-второй. Какой-то весь очень хрупкий, прозрачный и пустой. Я чувствую себя слоном в стеклянном небоскребе. О! А вот и жизнь. Неподалеку шевелится что-то теплое, пульсирующее недоумением и страхом. Нечто полужидкое в тонкой непрочной оболочке - только притронься - продырявится и все вытечет. 'Мерзость' - думает мое человеческое 'я', которому представляется громадная полупрозрачная гусеница. Второе 'я' слышит эту реплику и недоумевает - как можно судить о вкусе по одному внешнему виду? Даже не попробовав? Я помню о несоразмерности расстояний, поэтому тянусь к заинтересовавшему меня существу осторожно и медленно. Потом зажмуриваюсь, потому что Аделаида светит мне в глаза мощным фонариком и что-то громко кричит - похоже, матерится.

   - Убери фонарик, - говорю я недовольно, жмурясь и прикрывая глаза ладонью.

  Аделаида всхлипывает, потом коротко, с истерическими нотками, смеется, но фонарик выключает.

   - Моб твою еть! - говорит она с чувством, - ну и кто мне за этот разгром заплатит?

  Я открываю глаза и, моргая, осматриваюсь. Картинка перед глазами слегка плывет, как после двухсот грамм коньяка, но оценке обстановки это не мешает. Ну да, разгром. Почти как у меня в ванной. Блин!

   - Это что? - тупо спрашиваю я, - это я сделал?

   - Нет, бл..., не ты! Змей Горыныч заглянул на огонек по старой памяти. Пролетал и заглянул. Вместе с кощеем и тридцатью тремя богатырями. И подрались тут, разумеется! М-мать! Конечно - ты, или, думаешь, я сама - свой любимый кабинет в свинарник превратила?

   - Я заплачу, - говорю я торопливо, лихорадочно соображая, сколько придется заплатить и откуда взять деньги, - заплачу, сколько скажете. Только сдел... только вылечите меня от этого!

  Аделаида замолкает на полуслове, весь ее запал куда-то девается. Она опускает плечи и вздыхает:

   - Я не доктор, - голос ее тих и спокоен, ни следа недавней ярости, - я не умею лечить.

  Я молча опускаюсь на стул и, только уже сев, понимаю, что стул вряд ли остался цел при недавнем разгроме, разнесшем на куски все без исключения предметы мебели во всей комнате. Но стул почему-то не пострадал и приземлился я на него вполне удачно. Наверное, я странно на нем смотрелся - сидящий на стуле в центре комнаты, среди обломков мебели и обрывков бумаг, плавающих в луже слизи. Это как же - она не умеет лечить? И что мне теперь делать?

  Аделаида шагнула в сторону, опустилась на корточки и потянула из горки мусора, бывшей недавно столом, какой-то предмет. Предмет вытягиваться не захотел и Аделаида, поставив на пол фонарик, дернула обеими руками. Выпрямилась, покрутила добычу в руках, потом со вздохом разжала пальцы.

   - Думаю, в сервис его нести бесполезно.

   - Я заплачу, - повторил я и облизал пересохшие губы, - он все равно уже устаревший в хлам. Был...

   - Да знаю я, - Аделаида отмахнулась, - но мне он нравился. Я сама его разрисовывала. Да и информации в нем нужной много. База ладно - по новой куплю. А вот все остальное... переписку, фотографии... жалко, короче.

  О! А вот в этом я кое-что понимаю. Я быстро встал со стула, подошел к отшатнувшейся ведьме и подобрал истерзанный ноутбук - точнее даже, часть ноутбука - у него начисто отсутствовал выдранный с корнем экран и был отломан большой кусок с правой стороны. Из разлома торчали куски плат и всякие цветные проводки. Так, где у нас жесткий диск?

   - Ничего страшного, - сказал я, - жесткий диск целый. Я думаю, информацию можно будет восстановить. Я займусь, у меня есть знакомые программисты. А ноутбук я вам новый куплю.

   - Купит он... благодетель. Денег много что ли, Абрамович ты мой? - Аделаида фыркнула, - ладно, не обижайся - и платить ничего не надо. Окромя стандартной таксы, разумеется. Это я так, сгоряча ляпнула, насчет 'кто заплатит'.

  Было бы совершеннейшей неправдой сказать, что я не испытал при этих словах громадное облегчение. Но все же попытался изобразить благородство.

   - Ну... это же я все разломал, так что было бы справедливо, если хотя бы часть..., - - пробормотал я, мысленно сокрушаясь: 'Боже, что я несу? Сейчас она согласится и... блин, вот дурак, кто тебя за язык тянет', - возместить... как-нибудь.

  Боюсь, искренности в моем голосе звучало немного, так что Аделаида меня и дослушивать не стала.

   - Ладно, - перебила она, - хорош ангелочка из себя корчить. Считай, что я твой порыв заметила и оценила. И перестань на этот счет беспокоиться, я уже не злюсь. Да и злилась, в общем-то, больше на себя, чем на тебя - сама хороша, ты ж мне говорил про свою ванную. Верить людям надо.

   - А вы не поверили? Но... вы же...

  Аделаида слегка смутилась.