Дыхание богов

– Ничего, Плепле, все в порядке. Я поймал нашего вчерашнего гостя.

– И кто это?

– Мишель Пэнсон.

– Бог людей-дельфинов?

– Совершенно верно.

– Ты отправишь его в лабораторию?

– Да, я как раз задумал сделать одну химеру. Когда вы были смертным, не приходилось ли вам работать в агентстве по устройству переездов? Может быть, вы как раз тот парень, который с удовольствием помогает друзьям перетаскивать пианино?

Только не паниковать.

– Нет, к сожалению, на «Земле-1» я старался не таскать тяжестей. У меня слабая поясница.

– Вот и проверим. Потому что с этого момента, дорогой человек-ученик, вы будете моим носильщиком. Не знаю, вы ли «Тот, кого ждут», хотя такие слухи ходят, но вы именно «Тот, кого я жду». Плепле, проводи молодого человека в лабораторию и попроси Гермафродита поработать над ним, чтобы он смог носить тяжести. Ему нужно сделать бицепсы и, наверное, увеличить рост и ширину плеч. Я думаю, роста в два с половиной метра хватит.

На верху лестницы появляется госпожа Атлант. Она спускается. Я прекрасно вижу ее при свете факела, который держит ее муж. У нее руки здоровенные, как ляжки, ляжки широкие, как туловище, а грушевидное туловище просто огромно.

– Господин Пэнсон, вы никогда не мечтали стать гигантом? С высоты в два с половиной метра видно намного лучше. Я уверена, вам понравится.

Я пячусь.

Терять мне нечего и, повинуясь только инстинкту сохранения жизни, я предпринимаю отчаянный маневр. Я из всех сил пинаю ногой стеллаж, на котором расставлены планеты. Полки начинают крениться.

Атлант понимает, что, если он сейчас не подхватит их, полки рухнут, а все планеты упадут и разобьются.

Он кидается вперед. Воспользовавшись этим, я бегу в противоположную сторону. На моем пути Плепле, растопырившая руки. Позади раздается крик:

– Скорее! Помоги мне, или планеты рухнут!

Великанша колеблется. Наконец она решается отказаться от мысли поймать меня и бросается на помощь супругу. Путь свободен. Нельзя терять ни минуты. Я мчусь по лестнице вверх.

Но, оказавшись в холле, я вижу, что все пути к отступлению перекрыты. Я хватаю стул, чтобы залезть на него и дотянуться до ручки окна, но огромная рука уже держит меня, и, прежде, чем я понимаю, что происходит, я оказываюсь в стеклянной банке, как мой учитель Эдмонд Уэллс.

Я пытаюсь дышать в закупоренном сосуде, но в нем совсем нет воздуха. Я бьюсь о стекло. Эхо ударов едва не оглушает меня.

«Не забудь сделать дырочки в крышке, иначе он задохнется!..» Слова, сказанные снаружи, едва достигают моего слуха.

Госпожа Атлант берет отвертку и пробивает металлическую крышку. Я бросаюсь к отверстию, через которое поступает воздух.

Титан несет банку через Олимпию. Я мечусь в ней и вдруг понимаю все, что чувствовали лягушки, бабочки, слизни, улитки, головастики и ящерицы, которых я когда-то сажал в банки, когда решил устроить собственный зоопарк. Атлант приносит меня в здание, где я уже был, когда гнался за богоубийцей. Он стучит, и ему открывает Гермафродит.

– Мне сказали, что я могу взять себе помощника, если найду кого-нибудь, – говорит Атлант. – Вот он.

Гермафродит с любопытством смотрит на меня сквозь толстое стекло. Он щелкает по стеклу, звук внутри оглушает меня. Атлант открывает крышку, и сын богини любви бросает внутрь мокрую ватку. Это эфир.

Я просыпаюсь привязанным к операционному столу. Вокруг клетки, наполненные чудовищными гибридами – на треть животные, на треть люди, на треть божества. Пленники тянут ко мне руки сквозь прутья решеток.

Гермафродит с улыбкой смотрит на меня, вертя в руках стакан с медом. Другой рукой он теребит волосы, которые падают ему на грудь.

– Похоже, тебе не повезло, мой милый Мишель, – говорит двуполый бог.

– Как и на «Земле-1», – пытаюсь я пошутить. – Я никогда не выигрывал ни в лотерею, ни на скачках, ни в казино.

Гермафродит привозит небольшую тележку с хирургическими инструментами. Я бьюсь, пытаясь вырваться из кожаных ремней.

– Ну, раз ты любишь юмор, я расскажу тебе одну историю. Я как-то оперировал одного «списанного» бога-ученика. Когда я занес над ним скальпель, он мне спокойно так говорит: «Вы ничего не забыли?» Я задумываюсь, проверяю шприцы, скальпели – все в идеальном порядке. Я говорю ему: «Нет, все в порядке». И знаете, что он мне отвечает? «А наркоз?»

Гермафродит начинает хохотать.

– Отлично, правда? Я забыл наркоз. Вот в чем сложности, когда работаешь один. Столько приходиться думать о всяких мелочах, что забываешь о главном.

Похоже, он совершенно чокнутый.

Он берет несколько разноцветных флаконов, видимо с обезболивающим. Раскладывает перед собой скальпели, хирургические ножи, нитки, иголки.

– У меня есть хорошая и плохая новость. Плохая – эта операция удается мне не всегда. На самом деле, у меня получается один раз из десяти.

– А «хорошая» новость?

– Девять предыдущих операций закончились плохо.

Он очень доволен собственной шуткой.

– Это, конечно, обнадеживает, – с трудом выговариваю я.

– Мне нравится ваше отношение к происходящему, – отвечает Гермафродит, – почти все, попав ко мне, бьются в истерике.