Дыхание богов

Куасси-Куасси играет на ударных в джаз-группе, с которой его познакомила подруга. Джаз стал для него совершенно неожиданным открытием. Когда заканчиваются занятия в университете, Куасси-Куасси отправляется в магазины грампластинок, чтобы слушать эту сложную музыку.

Похоже, Гера заинтересовалась увиденным.

– Я бы хотел с ними поговорить, – говорю я.

Гера смотрит на меня, и вдруг начинает смеяться.

– Со смертными с «Земли-1»? И что ты им скажешь?

Я скажу им, что бог присматривает за ними и помогает им, и этот бог – я. Нет. Да что же это! Даже став богом, я не очень-то верю в себя. Эта мысль просто чудовищна. «Даже став богом, я не верю в себя». У меня появляется другая идея. Я бы хотел сказать им: «А что бы сделали вы, если бы стали богом?» В самом деле, все обращаются к высшей сущности с просьбами, молитвами, горем. А как бы вы повели себя, оказавшись по ту сторону зеркала?

«Что сделали бы вы, если бы стали богом, раз вы считаете себя таким умным?» Вот вопрос, который я хотел бы задать смертным. Задать этот вопрос я хочу даже больше, чем получить ответ. И еще я бы хотел сказать: «Думаете, это легко?» Я возился с народом, которому по его календарю больше пяти тысяч лет, и могу точно сказать – это совершенно выматывает.

На самом деле любой бог задается вопросом: «Как создать народ, который не канет на следующий день в небытие»? Вот над чем размышляют боги.

Гера все еще не сводит с меня глаз. Ей интересно.

– Для начала я бы сказал им, чтобы они перестали бояться. Они живут в постоянном страхе. Поэтому они так легко поддаются чужому влиянию.

Я вспоминаю слова Эдмонда Уэллса: «Они пытаются уменьшить свое горе вместо того, чтобы строить счастье».

– Если бы ты мог с ними поговорить, думаешь, они стали бы тебя слушать?

– Да.

– Ты встретишь Юн Би на улице, что ты ей скажешь? «Здравствуйте, меня зовут Мишель Пэнсон. Я бог»? Эта смертная Юн Би даже неверующая.

– Она точно примет меня за психа, страдающего манией величия.

– Может быть и нет. Ей нравятся красивые истории. Она выслушает тебя и подумает: «Надо же, забавная история».

Действительно, Юн Би, во всяком случае, не отнесется ко мне с предубеждением. Она выслушает то, что я расскажу, не поверит, но, может быть, у нее появится желание написать об этом.

Жак Немро, ее предыдущее воплощение, уж точно бы так поступил.

Эта идея мне нравится. Если рассказать Юн Би правду, она решит, что это просто интересная история, сюжет для романа.

– Ты можешь что-то внушить им, но не имеешь права открывать истину. Да и верят ли они сами в то, что создают? Куасси-Куасси стал ударником, верит ли он в музыку? Юн Би сочиняет роман, пишет картины, но верит ли она в живопись? Теотим занимается современным танцем, но верит ли он в свое искусство? Нет, они занимаются искусством потому, что это для них отдушина. Это «душит их души». Они не отдают себе отчет, какой творческой силой обладают. Возможно, так даже лучше. Представляешь, что бы было, если бы они понимали, что такое на самом деле «Земля-1»?

– Кстати, что же это на самом деле?

– Прототип. Первый опыт, по образцу которого создавалось каждое новое человечество. Как говорят на телевидении, пилотный выпуск. Точнее, чистый лист, на котором можно сделать любой набросок. Ведь окончательное решение пока не принято.

Я смотрю телевизор. Если Гера видит «Землю-1» и копошащихся на ней лабораторных мышей, значит, она может видеть и Олимпию со всеми ее обитателями. Я переключаю на другой канал и, действительно, вижу панораму блаженного города, словно его снимают множество скрытых камер. Я даже могу заглянуть внутрь домов. Я вижу лес, реку. Вижу Горгону, которая расчесывает извивающиеся космы.

– Вы же знали, что я приду, правда?

Гера не отвечает.

– Вы расскажете Афине обо мне?

Я наклоняю тарелку, чтобы доесть суп. Гера достает из корзины яйцо, сваренное вкрутую, разрезает его пополам и подает мне его на маленькой тарелочке, с майонезом.

– Нужно скрыть и забыть первородный грех, – говорит она.

– Вы о том, что произошло между Авелем и Каином?

– Нет, это общеизвестная версия. Кстати, нужно бы разобраться, в чем именно виноват Каин. Нет, я говорю о первом преступлении, которое далеко не так известно. О сокрытом первородном грехе. Мать поглотила своих первых детей. Эдмонд Уэллс, должно быть, рассказывал тебе об этом. У муравьев царица, оставшись одна и страдая от голода, откладывает мелкие яйца…

Гера закрывает книгу «Земли-1» и ставит ее на высокий стеллаж. Она подкладывает мне еще яиц.

– Королева-прародительница заперта. Она не может пошевелиться и, чтобы выжить, она ест то, что у нее есть. То есть первых, неудачных детей.

Я едва осмеливаюсь понимать.

– Напитавшись энергией от этого каннибализма, она может откладывать новые яйца, в которых будет больше белка. И дети получаются все лучше и лучше.

В голосе Геры слышна грусть, словно драма, о которой она рассказывает, вызвана необходимостью.