Дыхание бури (СИ)

— НЕ ЗНАЮ! Я! НИЧЕГО! НЕ! ЗНАЮ!!! — заорал, превозмогая боль, Райнс. Его душил гнев на этого тупого солдафона, пререкающегося с ним, вместо того, чтобы спешить туда, где он может помочь людям… но еще больше этот гнев пополам со стыдом жалил его самого. Почему он молчал? Почему согласился с Фелтом? Почему не спорил, не настоял на повторной проверке, после выявленных в последнем тесте аберраций поля? Почему смолчал, когда Фелт предложил дать полную мощность на аппаратуру?

Почему… почему… почему… Он устало посмотрел на опешившего десантника и с горечью рассмеялся. Кого он пытается обмануть: ему самому было интересно посмотреть на результат эксперимента. Ему хотелось на практике проверить свои расчеты. Ему не хотелось становиться на пути Фелта и тех, кто стоял за ним. Ему не хотелось думать своей головой, когда можно было переложить всю ответственность на других — того же Фелта, в конце концов.

Что ж, он получил именно то, что хотел. Он действительно увидел нечто…

Мерный гул, зародившийся где-то в глубине блока, в мгновение ока сорвался на грохочущий удар. Палуба под ногами подпрыгнула, а затем мелко-мелко задрожала. Последние плитки оставшиеся на стенах точно корова языком слизнула, а половина панелей освещения, ослепительно вспыхнув напоследок, разлетелись дождем осколков.

«РЕГЕСТРИРУЮТСЯ АНОМАЛЬНЫЕ ВСПЛЕСКИ В КРАСНОЙ ЗОНЕ. НАЧАТА НЕМЕДЛЕЕЕЕ…»

Светло-голубые разряды плеснули из каждого коммуникатора, оплавляя предохранительные решетки; личные интеркомы озадаченно загудели, фиксируя обрыв связи. Второй удар почти без паузы перетек в третий, отозвавшийся в каждом сантиметре окружавшего их металла и покореженного пластика странной, вибрирующей пульсацией. Профессору даже показалось, что он слышит мощное, басовитое гудение десятка огромный, невидимых струн, сливающееся в завораживающий звук, но, прежде чем он успел понять, так это или нет, эхо приближающегося — или уже мчащегося во весь опор — катаклизма стихло, оставив их наедине со звенящей тишиной.

— Т…твою мать! — вырвавшиеся у Седьмого слова в полной мере выразили ощущение каждого из них.

— Профессор…

— Здесь недалеко до коммуникационного центра! — настолько твердо, насколько хватило сил, заявил он, отлепившись от стены. — Там можно забаррикадироваться. Я попробую сам добраться туда и наладить связь с ретранслятором, чтобы передать сигнал «СОС». Вы, — игнорируя набычившегося Седьмого, он ткнул пальцем в бронированную грудь второго десантника, — спешите к магистральной трубе к секции "Б" или "С". Без меня вы успеваете туда вовремя. Найдите Фримена или Андрееву — и расскажите им, что я требую полной эвакуации. Передайте им — «Фантом один». Они поймут.

— Пятый, что мы…

Десантник несколько секунд пристально смотрел на профессора, потом перевел взгляд на напарника.

— Седьмой, бластер! — еще пару секунд они смотрели друг на друга, потом Седьмой быстрым движением достал излучатель. Подумав, добавил к нему запасную обойму и протянул профессору. — Вы уверены, что хотите этого?

— Нет! — честно ответил профессор. — А есть выбор?

Пятый открыл рот, словно желая что-то сказать, но так и не нашел нужных слов. Отвернувшись, он взял наизготовку вейер и побежал по коридору. Седьмой последовал за ним, держась в двух-трех шагах позади напарника. Так, ни разу не обернувшись, они скрылись за поворотом, и только топот десантных сапог и хруст расплющиваемой керамики напоминал о них. А затем стих и он.

Профессор с трудом доковылял до противоположной стены: к его облегчению, кровотечение не возобновилось, и боль в ноге оказалась не такой сильной, как он опасался. Люк, закрывавший проход в боковой коридор, открылся без проволочек: оставалось надеяться, что доступ к коммуникационному центру не заблокирован компьютером. Ни одна панель освещения не работала, но вдоль коридора тускло горели вмонтированные на стыке стен и потолка капсулы с фосфоресцирующим составом. К удивлению Райнса сброшенных сотрясением декоративных плиток оказалось на порядок меньше, чем в главном коридоре. В мерцающем бледно-зеленом свете он видел почти не прерывающийся узор, равнодушно следящий за измученным, ковыляющим, падающим и со стонами поднимающимся, чтобы вновь черепашьим шагом идти вперед, человеком.

Как он прошел эти метры — он не понял и сам. В памяти остался только обрамленный цепочкой зеленоватых огней вход, звонкий звук неуверенных шагов, и пляшущие в черном пятне перед глазами салатовые полосы — и вдруг он понял, что стоит, уткнувшись носом в холодный металл закрытой двери, на которой висит покосившаяся табличка "КОММУНИКАЦИОННЫЙ ЦЕНТР "А". ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН". Слабо пискнув, панель доступа проглотила его идентификационную карту, подумала пару секунд и весело подмигнула разноцветными огоньками. Дверь плавно вдавилась внутрь и с шипением отошла в сторону.