Дыхание драконов (Россия, Китай и евреи)

Уже больше десяти лет назад русские ученые предупреждали, что сионизм разработал свои способы овладения миром и настойчиво стремится к осуществлению этой цели, совершенно аналогичной гитлеровским планам захвата мирового господства. Один из этих способов — тайное проникновение во все поры политического, хозяйственного и идеологического механизма той или иной страны. При этом указывалось, что под «проникновением» имеется в виду не столько непосредственное занятие сионистами определенных постов, должностей и прочее, сколько внедрение своих марионеток, людей, по тем или иным качествам устраивающих сионистов, во все жизненно важные сферы государственного механизма». И далее: «Тайная и неустанно проводимая работа по овладению миром привела к тому, что экономический и военный потенциал сионизма возрос настолько, что позволяет ему почти не считаться с мнением народов. Сионисты считают, что сионизм подошел к решающему шагу в овладении миром».[412]

Прошедшие годы показали, что для подобных оценок есть более чем серьезные основания.

Что касается Китая, то его мощь и влияние в мире в последние десять лет растут, видимо, еще быстрее, чем мощь и влияние сионизма. Наиболее наглядно об этом свидетельствуют данные об экономическом развитии. Эта страна уже вышла на третье место в мире по объему валового национального продукта. В 1993 году Китай стал мировым лидером по темпам его прироста (13 %) и по абсолютной величине привлеченных иностранных капиталов (27 млрд. долл.). Страна находится в «фазе взлета», причем данное выражение — не журналистская метафора, а термин, широко используемый китайскими руководителями и учеными-экономистами. Этот взлет не просто впечатляет, а становится событием мирового значения.

Добавим к этому, что, по грубым оценкам, китайцы, проживающие вне КНР, Тайваня и Гонконга, производят валовой продукт в объеме 500 млрд. долл. в год, то есть больше его официальной величины в КНР, и обладают валютными суммами в 270 млрд. долл. Это больше, чем валютные резервы США и Японии, вместе взятые.[413] К последней цифре близки данные, опубликованные информированным гонконгским еженедельником: 200–300 млрд. долл.[414] Известно и то, что китайцы уже практически прибрали к рукам экономику почти всей Юго-Восточной Азии. Например, на Филиппинах они управляют 67 из 100 крупнейших фирм; в Таиланде им принадлежит 90 %, в Индонезии — 75 % частного сектора.[415] Кроме того, по состоянию на середину 80-х годов китайцы контролировали 60–70 % объема операций во внутренней торговле и до 40 % — во внешней торговле стран ЮВА. В 70-80-е годы из этой традиционной сферы своего приложения китайский капитал стал во все возрастающих масштабах переливаться в обрабатывающую промышленность, составляя в разных странах этого региона от 30 до 60 % общего объема инвестиций в эту отрасль. К этому же периоду китайцы на 30–50 % контролировали и финансы стран ЮВА. Уже к концу 70-х годов им принадлежали полностью или частично 100 банков в странах — членах Ассоциации государств Юго-Восточной Азии, в том числе 44 — в Индонезии, 19 — в Малайзии, 14 — в Сингапуре, 12 — в Таиланде и 11 на Филиппинах. Некоторые из них являются крупнейшими в своих странах или входят в число ведущих.[416]

В то же время китайцы составляют абсолютное меньшинство населения указанных стран. Например, в Индонезии их численность не превышает 3–4% от общей численности населения страны.[417] Вам это ничего не напоминает?

В течение длительного времени китайское засилье вызывает недовольство и противодействие широких слоев населения соседних с Китаем государств. Ряд подобных проявлений имел место, в частности, в период между двумя мировыми войнами. Например, в 1926 году возник Союз сингапурских малайцев, целиком ориентированный на борьбу против китайской части населения под лозунгом защиты малайцев от «дегенерации». В Индонезии в 30-е годы среди национально мыслящих слоев населения получила распространение концепция «коричневого фронта» индонезийской нации, предусматривавшая противодействие как европейцам, так и китайцам.[418]

На Филиппинах (1924 и 1931 гг.) и в Бирме (1931 г.) имели место открытые антикитайские выступления местного населения, которые авторы монографии, подготовленной в Институте востоковедения АН СССР, характеризуют как «жестокие погромы китайцев с поджогами, грабежами, убийствами».[419]

В Таиланде в 30-е годы также предпринимались попытки бороться с китайским засильем, особенно после прихода к власти в 1938 г. так называемого «фашиствующего националиста» Пибусонгкрама. В частности, с помощью повышенного налогообложения китайских предпринимателей стали вытеснять из наиболее прибыльных сфер экономики; была строго ограничена иммиграция китайцев; закрыли часть китайских школ. Один из идеологов правящей группировки Вичит Ватакан высказал в том же 1938 г. мысль, что Таиланду следует пойти по тому же пути «решения китайского вопроса», каким решался «еврейский вопрос» в гитлеровской Германии.[420]