Дыхание мегаполиса

Владимиров не ждал от Любимцева каких-то особенных сведений, но для порядка решил еще раз побеседовать с этим немолодым актером. В глубине души он считал смерть Савицкой вполне естественной, хотя и преждевременной. Со всем своим опытом многолетней оперативной, а потом и следственной работы он не видел здесь никакого криминального следа. Что же касается ажиотажа вокруг этой трагедии, то он был вызван известностью актрисы, ее относительно ранним уходом и стремлением публики во всем видеть злой умысел.

В назначенное время в кабинет Владимиров вошел Борис Любимцев. Майор обратил внимание, что он как-то осунулся за неделю и еще глубже погрузился в себя.

— Я хочу сделать признание, — с порога начал Любимцев. — Как позвонил вам, так ночи спать не могу.

— В чем же вы хотите признаться, Борис Алексеевич? — спросил Владимиров.

— В том, что убил свою жену, — ровным тоном заявил Любимцев.

Владимиров, слышавший в этом кабинете немало признаний, на этот раз искреннее удивился.

— Как убили! — воскликнул он, — то есть каким способом?

— Подмешал ей в коктейль лекарство, которое вызывает инфаркт. Называется лекарство «Меллерил-ретард». Продается в аптеке без рецепта. Дозу я превысил в десять раз.

— Подождите, — продолжил Владимиров, — а зачем вам было убивать супругу?

— Из зависти, она смогла стать известной актрисой, а я так и остался неудачником. В молодости поснимался, а сейчас весь вышел в утиль. Кому я такой нужен? А она с каждым годом становилась все востребованнее, все успешнее. А я завидовал. Вот и убил.

— Борис Алексеевич, вы меня разыгрываете? — строго спросил Владимиров. — Зачем вам это нужно?

— Совесть замучила, — кратко отозвался Любимцев. — Решил понести заслуженное наказание.

Владимиров замолчал, не зная, что ему сказать. Интуиция и хорошее знание людей, редко подводившие майора, сейчас говорили ему, что Любимцев по какой-то причине оговаривает себя, однако должностные обязанности требовали взять с признавшегося в содеянном письменное заявление.

— Хорошо, — согласился Владимиров, — вот вам бумага, пишите явку с повинной, расскажите все подробно, что мне сейчас пытались объяснить. Укажите, какое лекарство брали, где его приобрели, какую дозу применили, куда добавили. Все напишите, а я пока подумаю.

Любимцев взял чистый лист бумаги, достал очки и стал тонким бисерным почерком выводить строку за строкой. В это время Владимиров действительно задумался. На минуту он почувствовал себя невольным участникам какого-то абсурдного спектакля, будто бы из обычного рядового следователя превратился какого-то сценического «комиссара Мегрэ». Четкое ощущение наигранности всего происходящего не покидало майора.

Поэтому после того, как заявление было написано, он решил еще раз побеседовать с Любимцевым.

— Борис Алексеевич, расскажите мне еще раз, каким образом вы стали давать своей жене препарат, способствующий возникновению инфаркта, сколько она его принимала, почему ничего не замечала?

— Это лекарство — оно успокоительное сильное, у Маечки нервы были не железные, и работала она много, уставала сильно. Не знала о побочном эффекте, что это лекарство приводит к инфаркту.

— То есть ваша жена принимала данный препарат добровольно, зная его название?

— Вроде да.

— А при чем здесь вы?

— Я давал ей его еще больше. Полагал, что так ей будет легче. Я вообще уговаривал ее сходить к врачу, но ей все было некогда, вот она и запивала свои проблемы сильно действующими лекарствами. К тому же еще и витамины пила просто пачками, а я прочитал, что витамин В15 также способствует развитию инфаркта.

— Видите ли, я не могу установить степень вашей вины. Вы же не можете утверждать, что намеренно травили свою жену?

— Нет, как раз это я и утверждаю. Я ее довел до такого состояния. Понимаете, особенно в молодости вокруг меня всегда были женщины. А я и пользовался. Это же так просто. Посмотришь, улыбнешься, женщина уже твоя. А дальше. Я ведь не останавливался только на взглядах и разговорах. А эти барышни… они ведь надеялись на что-то. И Маечка все замечала и переживала. Я даже не знаю, сколько было у меня таких встреч. Иногда думаю, а вдруг у меня где-то дети растут. Даже страшно. И жизнь наказала меня. Это я довел свою жену до смерти! Знаете, у нас в соседнем доме женщина одинокая живет. Еще молодая. Лет тридцать, наверное. Я курить выходил к подъезду. Она с собачкой всегда гуляла. Разговорились. Я ей рассказал, кто я. Она интерес проявила к моему прошлому, вспомнила имя моей жены, а ко мне — нет. Вы понимаете, я как мужчина оказался ей не нужен! И даром бы кто-нибудь у нее был или сама она являлась извращенкой, например, какой-то. По всему видно, что нормальная женщина. А на меня просто ноль внимания. А вчера иду к дому, а она уже с мужчиной каким-то в обнимку шествует. И тут я понял, что все. Так теперь и будет. Даже этой радости я лишился. Совсем один на свете остался.