Дыхание мегаполиса

Спускаясь в свой кабинет, Владимиров думал о том, что и сам был не прочь поговорить наедине со Стеллой Солоневич. Все это время ему не давал покоя одни вопрос, ответить на который могла только она.

Дело в том, что один из врачей, к которому попал в больницу перед кончиной Михаил Солоневич, как бы невзначай заметил, что обычно пациенты с подобными травмами умирают в сознании. Сам опрос этого врача был, скорее, формальным, но доктор — уже немолодой человек с тяжелым уставшим взглядом — на вопрос о том, мог ли подозреваемый выжить в его состоянии и дать еще какие-то показания, вдруг заметил, что проработал двадцать лет в травматологии и, имея этот опыт, удивился тому, что Солоневич ушел в кому. «Кровоизлияния в мозг у него не было, сердце тоже работало нормально, такие обычно еще дня три-четыре в сознании находятся, даже если и не выживают».

Владимиров хорошо запомнил эти слова.

В положенный час в его кабинет вошла Стелла Георгиевна. Как и в прошлый раз она была элегантно одета, как и подобает выглядеть солидной даме ее социального статуса. Однако вид у нее был несколько встревоженный.

— Добрый день, да, я вас помню, вы тогда с вашим коллегой приезжали к нам в дом. Иван Степанович Самарин сказал, что вы — его лучший сотрудник, что вы сможете помочь мне.

— Спасибо, Стелла Георгиевна. Готов поговорить.

— Я как потерпевшая имею право знать о результатах следственных действий. Ведь прошло уже полгода со дня тех событий.

— Могу сообщить вам, что на настоящий момент следствие располагает уликами, на основании которых были сделаны выводы о том, что ваш муж Михаил Маркович Солоневич был жестоко избит своим сыном.

Стелла Солоневич при этих словах вздрогнула.

— Как это возможно, Гоша ведь был в дороге, вы проверяли…

— Стелла Георгиевна, успокойтесь. Речь идет не о Георгии. Вы знали, что у вашего мужа был сын, родившийся в 1975 году в Первоуральске?

На лице Солоневич застыло удивление.

— Я даже не догадывалась. Какой сын? От кого?

— Это сын вашего мужа и одной из его коллег по больнице.

— Он мне никогда об этом не рассказывал. Но мы познакомились в 1978 году. Летом. У общих друзей. Я тогда и знать не знала, что у него уже есть сын.

— Сын был внебрачным. Потом пошел по плохой дороге, стал воровать профессионально. Приметил ваш загородный дом в качестве добычи. А ваш муж не вовремя приехал. Молодой человек узнал его и отомстил ему за все нанесенные обиды. Но убить отца духу не хватило. Вот он его в колодец и сбросил. А потом ваш дом разворотил.

— Значит, Михаил у него просил прощения перед смертью? — спросила Солоневич.

— Вероятнее всего, у него, — заметил Владимиров. — Этот человек и является сейчас главным подозреваемым. Мы ведем его розыск.

— Понятно, — отозвалась вдова, — теперь мне многое становится ясным.

— Стелла Георгиевна, но ведь и у меня есть к вам один вопрос, — заметил Владимиров.

Собеседница подняла на него свои внимательные глаза.

— Я узнал, что вы — врач-рениаматолог. Как вы можете объяснить, что ваш муж перед смертью неожиданно ушел в кому?

— В кому? — переспросила Солоневич, при этих словах ее ухоженные руки в чуть заметных морщинах отчетливо задрожали. — С полученными им ранами и при сильном переохлаждении такое допустимо.

— Перед нашим разговором я проконсультировался с несколькими врачами, — продолжил Владимиров, — они сказали мне, что это не характерно. Но мне кажется, это была искусственная или иначе лекарственная кома. И я думаю, что вы к этому причастны. Не знаю, когда вам удалось сделать мужу укол, где вы брали лекарство, какие точно средства использовали. Возможно, что лекарство было у вас дома или вы его взяли в больнице. Но, вероятнее всего, вы произвели это окончательное убийство вашего супруга.

— Какое право, капитан, вы можете меня обвинять? — с побелевшим от гнева лицом спросила Солоневич.

— Право? — спросил Владимиров. — Я работаю с этим делом и мне нужно понять все до конца. А знаете, почему вы это сделали? Вы испугались за своего сына. Ваш супруг просил прощения у сына, и вы решили, что речь идет о Георгии. А так как у мужа и сына был конфликт, и вам было неизвестно, где точно в ночь убийства находился ваш сын, вы имели все основания полагать, что он мог быть причастен к этому преступлению. Поэтому сознательно ввели своего мужа в кому, чтобы он больше ничего не мог рассказать.

— То, что вы говорите — просто чудовищно, — произнесла Солоневич, — единственно, что меня успокаивает, что вам никто не поверит. Нет доказательств. При травмах Михаила он не имел шансов выжить. Кома даже помогла ему уйти относительно безболезненно, а не мучиться еще несколько дней. Мнение врачей может не совпадать, тем более что реакция организма на длительно пребывание в холодной воде до конца не изучена.

— Вы правы, Стелла Георгиевна, — отозвался Владимиров, — вряд ли наш разговор будет иметь продолжение в суде, но я с вами был откровенен до конца. А теперь — если вы все узнали, что хотели, разрешите с вами попрощаться.

Солоневич бросила на Владимирова полный презрения взгляд и молча вышла из кабинета.