Дыхание песков

— Но это — не шатер в пустыне, — от событий этой странной ночи и рюмки бренди у Жанны слегка кружилась голова. — Если утром кто-нибудь увидит, как я выхожу из вашего номера… Ну, да что там, вы же знаете, каковы люди! Сразу пойдут разговоры, что вы и я… — и она беспомощно остановилась, жарко покраснев от смущения.

Дон Рауль приложился к рюмке, смакуя бренди.

— Собака лает, ветер носит, сеньорита. Пустые слухи не могут задеть, если мы сами знаем, что невинны, как младенцы.

Жанне оставалось только улыбнуться. Все-таки со своей непосредственностью дон Рауль совершенно не похож на других мужчин. Она подумала о нем со все растущей теплотой, но вслед за этим ей мгновенно пришло в голову: если на утро она уйдет из его номера такой же невинной, какой пришла, то исключительно потому, что нужна ему для роли Хойосы, девушки, которая от него сбежала. Он и целовал-то ее возле отеля только потому, что вспомнил свою бывшую невесту. Неожиданная догадка так больно ранила ее, что по сравнению с этим болтовня и сплетни показались девушке мелочью.

— Я… мне некуда идти, — она уже почти засыпала и мечтала только об одном: вытянуть поудобнее ноги, устроиться на этом мягком диване и нырнуть в сладкое успокаивающее забытье.

— Снимите туфли и платье, — приказал дон Рауль. — Я подложу вам под голову подушку и укрою покрывалом, и спите себе сном младенца, не беспокоясь о том, что будет завтра.

Он вышел в соседнюю комнату, а Жанна растроганно подумала, каким добрым он стал теперь, когда она доверилась ему. Ей уже снился какой-то сон, когда дон Рауль вернулся со стеганым покрывалом и подушкой и стал у дивана, рассматривая ее. Туфель и жакета на ней не было, а вот юбка еще оставалась.

— Вы помнете ее, — сухо произнес он. — Не стесняйтесь, снимайте.

Жанна не отвечала, но когда он дотронулся до девушки, она проснулась, пошевелилась и широко распахнула глаза, почувствовав, что юбку расстегивают и стаскивают с нее.

— Не надо! — прошептала она едва слышно.

— Я и сам смертельно хочу спать, мисс Смит. Господи, подозреваю, как забавно будет выцарапывать вас из своей раковины.

Она выхватила покрывало и закуталась в него, скрыв полунаготу. Дон Рауль рассмеялся и подсунул ей под голову подушку.

— Эх вы, незадачливое дитя… Завтра в это время мы уже будем на пути в Марокко, и вам покажется страшным сном служба у мадам Нойес.

При этих словах сердце Жанны наполнилось ликованием. Никогда не слышать капризного визгливого голоса ее величества Милдред. Не чувствовать себя прикованной к машинке и письменному столу. Не завидовать другим девушкам, которые наслаждаются обществом веселых молодых людей, пока сама ты всюду появляешься в компании брюзгливой старой толстухи. А главное, стать совсем другой, отказаться от ненавистного образа бесцветной машинисточки, покорно смирившейся со своей участью и уверенной, что приключения и любовь — не для нее.

Марокко… знойные золотые пески… и сама она — во власти Рауля Сезар-бея. Волею обстоятельств Жанна оказалась все-таки втянутой в круговорот его жизни, в ту странную интригующую ИГРУ, где ей была отведена главная роль. Хотя ее не оставляли сомнения и чувство вины, но мысль о путешествии в Эль Амару, место с таким экзотическим названием, радовало ее. Интересно, какой он, этот оазис в пустыне, где правит настоящая принцесса, внук и наследник которой — самый опасный и красивый мужчина из всех, кого Жанна когда-либо встречала.

Жанна закрыла глаза и поплыла по волнам сна, не чувствуя, что дон Рауль, вернувшись к дивану, внимательно и напряженно рассматривает ее. В неверном свете лампы, отбрасывавшей по сторонам тусклые блики, он еще больше выглядел героем восточной сказки: на его впалые щеки падала тень, нос казался крючковатым. Темный шелковый халат придавал ему особенную живописность и величественность. Губы Рауля Сезар-бея кривились в усмешке. Случись Жанне в этот момент проснуться и увидеть его лицо, она бы, пожалуй, сильно встревожилась.

Дон Рауль потушил лампу и вернулся к себе. Дверь закрылась, все стихло, только цикады трещали во тьме за окнами. Спящая девушка беспокойно заворочалась, словно желая вырваться из сна и спастись бегством сейчас, пока еще не поздно, но скоро затихла. Трепещущие ресницы спокойно легли на щеки, отбрасывая длинные тени.

Когда она проснулась, в окна гостиной сквозь щели жалюзи било солнце. Дон Рауль разливал по чашкам дымящийся кофе и выглядел очень элегантно в белой спортивной рубашке и безупречно сидящих брюках кирпичного цвета.

Он обернулся и заулыбался при виде Жанны, похожей на взъерошенного птенца, с растрепанными после сна волосами и огромными испуганными глазами.

— Доброе утро, — произнес он, подавая ей в постель кофе. — Мне нужно отлучиться на час-другой, но я прошу вас никуда не уходить из номера. Обещайте, что уже не измените решения и не броситесь сейчас же искать другого покровителя.

Жанна, держа чашку обеими руками, во все глаза смотрела на него:

— По-моему, теперь у меня нет выбора, дон Рауль. Ведь вы взяли на себя заботу обо мне, разве не так?