Дыхание скандала

— Нет. — Джеллико чуть наклонил голову, словно прежде об этом не задумывался, и эта мысль сама выскочила. — Это позор, с моей точки зрения. Я не развязывал эти проклятые войны, я просто сражался на них. Когда мне позволяли. Но я хорошо это делаю, и мне нравится работать, поэтому когда я на прошлой неделе оказался на суше, то большую часть времени напрасно проболтался в приемной адмиралтейства в Лондоне в ожидании нового назначения, как и многие офицеры моего низкого ранга.

— Низкого? Я думала, вы коммандер.

— Так и есть. Но какой шанс имеет непритязательный коммандер, когда сейчас без работы много опытных капитанов? Ужасно для королевского офицера ходить и клянчить, но я часами безрезультатно сидел там со шляпой в руке и уже готов был подавиться гордостью. Этого достаточно, — закончил Джеллико, когда служанка поставила на стол кружки, — чтобы довести амбициозного человека до выпивки.

— Вы тоскуете по флоту?

Его глаза, такие синие и ясные, снова встретились с ее глазами.

— Как по умершему другу. Только этого друга я имею большие надежды оживить.

Спокойная убежденность в его негромком голосе остановила бессмысленные расспросы Антигоны и положила конец беспокойному приступу зависти к его жизни, его цели. Хотя жизнь у них совершенно разная, он почти угодил в ловушку, как и она.

И Антигона никогда не думала, что мужчина может тосковать по чему-то неодушевленному — по своей профессии, — как по человеку. Как она тосковала по отцу.

И как же она по нему тосковала! Он был так же необходим ей для счастья, как воздух для дыхания. Необходим, как пища. При всей его ученой рассеянности папа никогда не возражал против того, что она слишком быстро ездила на лошади. Он никогда не обручил бы ее с лордом Олдриджем. И аплодировал бы ее расправе с мистером Стаббс-Хеем.

«Исключительное применение силы, моя Антигона», — сказал бы он и начал бы составлять уравнение, сравнивая ее массу с массой мистера Стаббс-Хея и учитывая потенциальную скорость движения ее руки. Папа обладал замечательной способностью превращать все события в занимательные логические задачки.

Она тосковала и по этому его умению. Тосковала по отцу сильно, до боли в груди. Так, полагала она, Джеллико тоскует по флоту.

Но им обоим нужно отвлечься.

— Расскажите мне о вашей жизни в море. Похоже, она ужасно волнующая, особенно по сравнению с моей.

— Не знаю, будет ли жизнь в море интересной или подходящей темой для ушей юной персоны.

Ясно, что он имел в виду «для ушей юной леди».

— Чепуха! — возразила Антигона. — Я не брезглива, но если хотите, можете пропустить подробные описания трудностей, лишений, болезней или огромной опасности вражеского огня. И в качестве альтернативы можете свободно обсудить крепкий запах нескольких сотен мужчин, заполнивших корабль. Все, что выберете.

Джеллико не ответил, только смотрел на нее с веселым блеском в глазах. Наконец он сказал:

— Черт побери, Престон, вы поражаете меня. Вы продолжаете меня поражать.

— Едва ли это хорошо.

— Это очень интересно, — признал он. — В вашем обществе никогда не соскучишься.

На такой теплый комплимент она могла лишь надеяться. Антигона отпила глоток крепкого сидра, чтобы остудить вспыхнувшие щеки, и огляделась. Большинство посетителей составляли горожане, оказавшиеся здесь проездом, и местные жители, которые, покуривая трубки, шумно шутили и играли у огня в домино.

В другом конце комнаты ловкий парень, развлекая постоянных зрителей, жонглировал тарелками, он подбрасывал их одну за другой в воздух и ловил раньше, чем они разбились бы об пол. И всякий раз, когда казалось, что жонглер их все вот-вот уронит, он добавлял еще одну тарелку. Это было великолепно.

Джеллико проследил за ее взглядом.

— Что скажете?

— Это восхитительно, — весело ответила она. Антигона действительно так считала. Для нее это было восхитительное время. — Мне всегда хотелось узнать, что делают люди в подобных местах.

— То же, что и везде. Делают, что им заблагорассудится.

Вот она, разница между ними, сформулированная так кратко, что ее можно упаковать в крошечную ореховую скорлупку. Да, джентльмены, особенно молодые, вроде Уильяма Джеллико и его брата, всегда могут делать что пожелают, тогда как ей, Антигоне, полагается делать, что скажут. Она испытала неприятное состояние настоящей зависти. Возможно, у Джеллико нет корабля или карьеры, но у него есть обширный выбор, что для нее совершенно недосягаемо.

Впрочем, нет смысла желать невозможного — особенно когда она может воспользоваться преимуществом, которое на миг открылось перед ней, — и нет пользы завидовать тому, кто так любезно предоставил ей эту возможность.

Но смеющиеся глаза Джеллико видели больше, чем она думала.

— Вы жалеете, что не одна из них? Вы действительно хотите променять свою жизнь на другую?

— Вы сочтете, что я неразумная. И не благодарна за те удобства, что были мне даны.

— Вы, похоже, думаете обо всем достаточно серьезно. Наверняка вы вели более интересные и умные разговоры, чем десяток вместе взятых молодых ле… — Уилл быстро огляделся, улыбнулся и исправился: —…людей, которых я знаю.