Дыхание Смерти

Взмыл в воздух нетопырем с неожиданно красными для этого вида глазами, еще раз глянул на меня и вылетел, хлопая крыльями, через распахнувшееся при его приближении окно, которое закрылось, едва вампир вылетел.

Оставшийся Людвиг, задумчиво оглядев меня, сказал Норту:

— Ей пить нужно. Как можно больше. Что-нибудь сладкое, можно чай. И печень, побольше печени.

Кивнув, Дастел серьезно спросил:

— Сколько времени потребуется на восстановление первоначальных свойств крови?

Людвиг ответил не сразу. Сначала потянулся ко мне всем телом, вдохнул, с шумом втянув воздух, сел обратно, задумчиво постукивая пальцами по колену. Затем, мрачно произнес:

— Я не уверен, что восстановится первоначальный состав, Норт. Боюсь изменения необратимы. То, что было в ее крови должно было активироваться… не знаю, при каких условиях, но частичная активация началась уже сейчас. Риа, встань.

Я посмотрела на Норта, тот кивнул, подтверждая. Поднялась, вопросительно глядя на Людвига.

— Теперь пройдись, пожалуйста, — добавил вампир.

Переступив огонь, я сделала десять шагов до стены, развернулась к парням. И поняла, что вообще зря ходила — на Норте лица не было, Людвиг мрачно подытожил:

— Ты и сам все видишь.

Не знаю, что видел Норт, но поднявшись, он сходил за мной, подхватил на руки, вернул обратно в огненное кольцо, усадил на покрывало, сел все так же рядом на пол, и невидящим взглядом уставился на запылавшее ярче синее пламя. Людвиг с грустью посмотрел на меня, затем с нескрываемым сочувствием на Норта, и тихо заговорил:

— Слушай, все что мы сможем узнать про кровь кошек, мы узнаем. Если потребуется слетать в Хаос, слетаем, плевать на очередную порцию нотаций, выдержим и это. Что касается игр, дядя в принципе вмешиваться не будет, но подстрахует выпускниками своей школы, и зная дядю я тебе могу гарантировать, что покушений больше не будет. А что касается Рии… — Людвиг сокрушенно посмотрел на меня, и сказал Норту: — Насколько я понял, главное, чтобы до активации ее крови у кошки уже был ее ваэрра. Судя по вашим отношениям, это ты, так что в принципе, проблем быть не должно.

Норт промолчал.

А вот я не могла молчать! В смысле не могла не спросить.

Торопливо поднявшись, сбегала открытому шкафу с писчими принадлежностями, захватила несколько листов и карандаш, вернулась, села… поняла, что писать неудобно. Издав протяжный стон, подскочила снова, сходила за книгой, вернувшись села, и расположив листы на фолианте, начала с непонятного:

«Что не так с моей походкой?»

Написав, протянула Людвигу. Вампир прочел, перевел взгляд красноватых глаз с листка на мои глаза, и предельно честно ответил: — Она изменилась. Еще не слишком явно, но уже заметно. Ты ходишь мягче, грациознее, притягательное если можно так сказать. Знаешь, есть походки, которые притягивают взгляд, выделяя женщину даже в самой плотной толпе. Вот и тебя теперь даже издали едва ли с кем-то спутаешь…

Скептически посмотрев на него, стремительно написала:

«Ты сейчас серьезно?»

— Ммм, — протянул Людвиг, переводя взгляд почему-то с меня на Норта. И так как Норт молчал, попытался объяснить:- Ну, вот смотри — бежит по лесу волк, ты же издали видишь, что это волк. Опасный такой, зубастенький, да? Волк он иначе двигается, чем даже собака… Но это уже тонкости. Главное — ты видишь издали, что это волк, и понимаешь необходимость держаться подальше, так?

Я кивнула.

— Ну вот, — старательно подбирая слова, продолжил вампир, — а теперь представь, что ты видишь, как аккуратно, грациозно ступает по тропинке молоденькая кошечка. Красивенькая такая, грациозная, лапки мягко переставляет, пушистенькая… Так и хочется подойти, погладить, взять на ручки и унести домой.

Эти самые руки я молча развела в стороны, демонстрируя, что ничего же не понятно.

— В общем, от меня ни на шаг, — подытожил не ставшее более понятным Норт.

Учитывая его состояние и настроение я не стала спорить, и задала Людвигу следующий вопрос:

«Что такое ваэрра?»

И тут распахнулось окно, и натужно хлопая крыльями в комнату влетел нетопырь, с трудом удерживающий грубо сплетенную круглую корзину. Звук закрывшегося окна совпал со звуком рухнувшей на пол корзины, в которой что-то звякнуло, после чего на пол сразу в сидячем положении бухнулся вернувшийся в человеческий вид Никас, и весело поинтересовался:

— Кто голоден?

Все промолчали.

— Правильно, — пододвигая к себе корзину и снимая с нее белый вышитый рушник, протянул Никас, — самый голодный тут я! Так что я буду есть, а вы можете начинать смачно облизываться.

После чего, игнорируя наши вытянувшиеся лица, начал доставать снедь из корзины, комментируя по ходу дела:

— Так, эта отвратная печень под медово-винным соусом Риюське, — мне всучили тарелку собственно с печенью, которую покрывала нарезанная зелень, — этот плохо пропеченный кусок говядины в чесночно-сырном непонятно чем Норту, — Дастелу досталась глубокая тарелка с выше озвученным, а Никас продолжил: — Людвиг, а тебе твоя любимая курица.

— Я ненавижу курицу! — прошипел старший из Блаэдов.