Дыхание Смерти (СИ)

— Да поймите же вы, девчонка все равно не выживет! — произнес он с нескрываемой гордостью. — Понимаете — я гений! Истинный, признанный даже нашим выдающимся сообществом гений! И то что я провернул — гениально! У нее нет шансов на выживание, ни одного.

Мой Габриэль все понимал. Он даже изобразил полу-кивок полу-поклон, чуть склонив голову в знак признания выдающихся заслуг отступника, а затем стремительно написал что-то. Мне стало очень интересно что, и подойдя к Гобби, я с интересом посмотрела, что в записке.

Там значилось: «В таком случае, что мешает вам принять мое предложение?».

Написав, Гобби вырвал листок, и протянул его отступнику.

Лорд не взял.

Огромными, абсолютно черными без единого намека на белок или зрачок глазами вечный в полнейшем удивлении смотрел на меня. Я в свою очередь, посмотрела на него, стремительно размышляя на тему — а способен ли он меня видеть вообще? Судя по взгляду, он был не только способен, он и видел преотлично.

Что и подтвердил, потрясенно выдохнув:

— Ты!

Я вежливо ответила:

— Трупов.

Гобби недоуменно оглянулся, пытаясь понять, с кем разговаривает отступник.

— Ты!!! — между тем, взревел лорд-вечный.

После чего, откинувшись на спинку стула, с сомнением и откровенным неверием произнес:

— Ты наша… Сотня проклятых неудачных экспериментов! Ты наша!

Он выглядел потрясенным до глубины души, которой у отступника не было. Потрясенным настолько, что едва ли мог говорить. Он поднимал руки, ронял их, потерял в процессе одно из своих колец и даже не заметил этого. Вскочил, прошелся по комнате, что-то бормоча, остановился, снова недоуменно оглядел меня, растер лицо руками, растопырил пальцы — посмотрел нам меня в щель между ними, выругался, опять же помянув все проклятые эксперименты. А затем решительно вернулся за стол, сел, деловито придвинув стул и скомандовал мне:- Так, иди сюда, недоразумение.

Но тут Гобби написал на листке:

«Риа?»

Отступник заметил это, глянул на меня и сообщил:

— Чтобы он тебя услышал, осознанно и эмоционально прикоснись к его щеке, внутренней стороной ладони. Нет, ну надо же, кто бы вообще мог подумать, что ты наша!

И он, достав из ящика широкий лист бумаги, начал стремительно писать на нем что-то. А я сделала как он сказал и прикоснулась к Гобби. Но ничего не случилось.

— А, мертвый он, с мертвыми не работает, уж извини, — бросил отступник. А затем сказал уже Гобби: — Свободен, зомби. Никаких договоров не будет, девочка наша. Сейчас шустро соображу, как спасти малышку, и мы возвращаемся.

Гобби торопливо убрал листок, на котором для меня писал, и вывел:

«Она воспитанница лорда Гаэр-аша, вы не можете забрать ее».

И подняв блокнот, продемонстрировал вечному запись.

Прочитав, лорд-отступник весело рассмеялся и насмешливо ответил:

— Послушай, маленький серый гоблин, в ордене Огня есть один непреложный закон — мы не бросаем учеников. Никогда. В случае крайней необходимости можем убить, сохранив отпечаток сознания, естественно, но бросить — нет. Ученики редкость, понимаешь? Огромная, невероятная, бесценная редкость. Видишь ли, мы берем в ученики тех, кто вызывает эмоциональный отклик, и как ты сам понимаешь, такое происходит крайне, крайне редко. У нас ведь чувств толком уже не осталось. Так что девочку я забираю в любом случае, кто-то из наших ее определенно очень ценил, значит она ценность для всего Ордена.

Гобби несколько секунд смотрел на вечного, вновь принявшегося что-то писать и чертить, а затем стремительно написал что-то в блокноте. Поднял, чтобы отступник прочел, но тот был слишком увлечен процессом, чтобы отвлекаться и тогда Габриэль постучал по столу костяшками пальцев.

— Кхмеээна! — выругался вечный, и поднял голову с вопросом: — Ну что еще?

А еще была надпись:

«Я знаю где находится ваш ученик!»

— Да неужели? — скривившись, издевательски переспросил отступник. — Слушай, умертвие, если бы у меня была крохотная, хотя бы такая малюсенькая надежда, что Ктар жив, я бы сейчас тут не сидел, я бы перерывал весь город в его поисках. Но моего мальчика больше нет… — голос вечного на миг оборвался, — иначе он ответил бы мне. Но есть хран. Я наиболее жестоким способом поубиваю всех, кто был причастен к его смерти сегодня утром, вернусь домой, подберу подходящее тело в хранилище и верну себе своего мальчика. Все. На этом проваливай.

Гобби остался сидеть, судя по взгляду на отступника мучительно подыскивая другие варианты решения проблемы. Я же не смогла промолчать и сообщила:

— Если вы говорите об ученике вечных, который сегодня был ранен, то он живОчень медленно отступник поднял голову и очень пристально посмотрел на меня. Секунду в его глазах плескалась ярость… через секунду она сменилась чем-то иным, а следом он, чуть прищурившись, протянул: