Дыхание судьбы

Андреас еле сдерживался, чтобы не ворваться в дом и не вышвырнуть за дверь этих людей, но такой импульсивный поступок ни к чему хорошему не привел бы. К тому же, как только Вилфред сообщил, что увидел в кухне незнакомца, в глубине души Андреас уже знал, что все кончено.

Наивно было полагать, что семью Вольфов не тронут, в то время как тысячи судетских семей были изгнаны из своих домов. Немцев вышвыривали отовсюду: из Померании, Восточной Пруссии, Силезии, и они направлялись к руинам Третьего рейха, который уменьшался в размерах, как шагреневая кожа.

— Мой лейтенант? — встревоженно позвал Вилфред.

Андреас услышал, как он стучит зубами. Становилось прохладно. Им нужно было найти убежище на ночь, в который раз, словно они были навечно приговорены бродить по этой земле, которая постоянно их отторгала.

А еще нужно было найти в себе силы снова отправиться в путь, и один Бог знал, как это сделать. Это был его долг, дело чести. Хотя после всего, что он видел и пережил за последние годы, Андреас Вольф сомневался, мог ли теперь немец говорить о чести.

— Ты прав. Мы пойдем к Ярославу. Его-то уж точно не вышвырнули из дома, — добавил он с горечью.

Камушки отскакивали от оконного стекла второго этажа с легким стуком, который, однако, напугал молодого солдата.

— У вас здесь так тихо, мой лейтенант, — прошептал он с озабоченным видом и посмотрел по сторонам, вжав голову в плечи.

С тех пор как солдаты перестали слышать стаккато[39] автоматных очередей, гул зенитных батарей, взрывы снарядов, им приходилось привыкать к тишине. Они часто просыпались среди ночи от звона в ушах и не сразу понимали, что их разбудила именно эта непривычная тишина.

Андреас продолжал бросать камушки в окно дома своего лучшего друга. Они познакомились в Штайнёнау, когда учились в Технической школе стеклоделия. Ярослав был единственным чехом среди учеников их курса по обучению основам производства, которое немцы развивали в Богемии со все возрастающим успехом начиная с XVI века.

В Средние века первыми стеклоделами стали отважные первопроходцы, покинувшие стены монастырей, чтобы обосноваться в глубине тогда еще дремучих лесов, в местностях, где в изобилии имелся песок, кремнезем и известняк. Они топили свои печи деревом, зола которого давала необходимый углекислый калий, в то время как горные ручьи и реки обеспечивали энергией шлифовальные станки и дробилки. Весной эти работники, свободные от феодальных повинностей, выходили к людям, чтобы продать им кубки, расширяющиеся кверху, пузатые бокалы, украшенные накладными нитями, четырехгранные бутылки и кутрольфы[40] сферической формы, с витым горлышком, предназначенные для крепких напитков. Это стекло имело зеленоватый оттенок, тогда мастера еще не научились его осветлять.

Затем, со временем, стекольщики перестали странствовать. Богемия, входившая в состав Священной Римской империи, была присоединена к короне Габсбургов в начале XVI века. Некоторым мастерам-стеклоделам, освобожденным от воинской службы указом императрицы Марии-Терезы, были пожалованы дворянские звания, и они получили право носить шпагу. Технология изготовления стекла на основе кремнезема, золы и извести была усовершенствована, научились получать стекло, прозрачное как горный хрусталь, но достаточно твердое для того, чтобы можно было применить глубокую шлифовку, гравировку и покрытие эмалью.

Ярослав специализировался на живописи по эмали, в то время как Андреас совершенствовался в гравировке, сохраняя верность традициям предков. В Северной Богемии множество семейных предприятий вот уже несколько поколений передавало мастерство от отца к сыну, и гильдии полировщиков, резчиков или позолотчиков часто работали на себя. Будучи хозяевами своей судьбы, эти смелые люди гордо несли по жизни две свои главные страсти: свободу и мастерство.

Андреас и Ярослав, тогда еще юноши, проводили ночи напролет в мечтаниях о том, как они прославятся на весь мир, начиная с Европы и заканчивая Америкой. Вот уже более века выдающиеся граверы работали в Германии, во Франции и в Соединенных Штатах, увековечивая память о своих предках, которые когда-то покорили мир, вытеснив своими изделиями венецианское стекло. Но чаще всего двое друзей, сидя за кружкой пива, вели беседы на свою любимую тему: о непостижимой загадке женщины, которую они пытались разгадать с такой же страстью.

Андреас промахнулся и попал в стену. Он наклонился за новой порцией гравия. Ярослав… Жив ли он еще? Изгнанный нацистами из присоединенных Судетов, он отправился вместе с семьей в Подебрады, что неподалеку от Праги. Перед глазами Андреаса до сих пор стояло его бледное лицо под черной шляпой, а его юная супруга, по происхождению немка, крепко держала за руки двоих сыновей, словно боялась потерять их по дороге. Проводив их тогда на вокзал, Андреас сильно напился. Начиная с этого дня его жизнь превратилась в бесконечную череду отъездов.

Внезапно в комнате зажегся свет. Андреас и Вилфред спрятались под ветками дерева. Окно открылось, и силуэт мужчины с обнаженным торсом высунулся наружу.