Дыхание власти

— Слишком сильна стала фигура нового «Македонского» в мире. Византия приложила все усилия, чтобы осерчавшие печенеги встретили его по дороге. Христиане Киева также осознавали свою второстепенность в случае переноса Святославом столицы из Киева южнее.

— Все-таки снова пре-да-тель-ство, — протянул Скорпион.

Рысь кивнул.

— Один из воевод — Свенельд, христианин, не довел дружину на помощь Святославу. Князь, как и большинство воинов, были язычниками. Свенельд был куплен Византией. Клятва князю оказалась легче пуха. Малому отряду, пережившему зиму и изъевшему все припасы, пришлось встретиться с печенегами один на один. Ты же знаешь, что значит разочароваться в кумире. Они почитали Святослава, как полубога, великого героя, а он заключил мир с презренными ромеями… В той битве Святослав не вынимал из ножен меча, убитый гораздо раньше, под стенами Царьграда. Его убили не печенеги. Его убила боль потери любимого сына. Домой в Киев не спешил. Он не любил дворовое лицемерие, бояр и вечные заговоры. Это был настоящий князь, последний конунг. Но настоящих всегда боятся…

В груди что-то потухло, оставив звенящую пустоту.

Почему так всегда в истории? Что за злой рок над державой — терять лучших и достойнейших, предавая праху времени их заслуги? Страна, что не помнит своих героев, обречена…

Слова сами сложились в стихи. Губы зашлепали, чеканя каждый слог:

Ты не предал Перуна,
Отличал Навь от Добра.
Мать хотела окрестить —
Только волей жить привык.
Ложь не принял, не привык
Ты по чьей-то воле жить.

Грудь обожгло огнем, привстал и продолжил, повысив голос:

Царь царей, тебе хвала!
Ты избавил мир от зла.
Как Хазарский каганат
Навсегда попал в свой ад,
Так и орды печенегов
Оставались без набегов.
Мир спокойно процветал
Пока Святослав не спал.

В памяти всплыли глаза Мечеслава и образ князя, что отражался в глазах мальчугана. Слова шли из души сами:

Князь, велик был твой успех,
Ты сражался без доспех,
Чуб твой огненный пылал,
Ты «Царемъ Болгарам» стал.
Русь крепил, мирил Славян,
Раны с детства презирал,
Ты почти что богом стал…

Каганат, работорговцы, освобожденные пленные, что не надеялись обрести свободу. Страх Цимисхия. Ужас ромеев при слухах о приближении северного князя.

Второй Рим боялся дня,
Твоего меча, коня…
Ты кричал: «Иду на вы!»
И враги поражены.
Слава, память и завет,
Только Святослава нет.
Мир боялся божества —
С юга шла твоя гроза.

Битва с ромеями, пыл схватки, сердце больно бьет по груди, предчувствуя несчастье. Глаза ловят в толпе телохранителей сына, но напрасно — он на другом краю сечи.

Сын убит, ты весь в слезах,
Братец предал на глазах.
Воевода подкуплен,
Это есть — христов закон.
Ложь, коварство, клевета
И судьба твоя одна.

Мир? Зачем мир? Ради чего? В столице не ждут. Дома нет. Ради кого покорять мир? Ни любви, ни сына. Шакалов все больше и больше подле раненого льва.

Печенеги тебя чтили,
Византийцы всех скупили.
В ход идет святая ложь,
И убийцам невтерпеж.
Ты устал, шакалов тьма…
Так пришла твоя зима.

Свенельд вступает в Киев с большой дружиной. Пир. Бояре решают сменить князя. Посол скачет к печенегам. Все. Снова шайка тайных заговорщиков решила судьбу.

Сколько подвигов? Не счесть!
Только в мире правит лесть.
Святослав, ты лучшим был,
Покорил бы ты весь мир,
Только крест сломал людей…
С тех пор это мир зверей.

Рысь долго молчал, переваривая порыв души младшего брата, наконец, обронил:

— Святослав один из тех, кто сдобрил землю русскую, сделал обильнее и защитил от врагов. Ты его потомок. Твоя воля посадить и вырастить на этой земле дивные всходы. Стальная воля и желание соберут добрый урожай. Будет хлебородный год. Прошлого не вернуть, но создай настоящее, верши будущее. Попытайся, как пытался великий князь, радетель своей земли. Пусть современники и не поймут многих дел, но потомки оценят. Высоко оценят. Докопаются до истины.