Читаем Дыхание жизни полностью

– Я уже практически все поведал вам. Не сомневаюсь, речь идет всего лишь о девичьих фантазиях, ибо никто не слышал о предметах подобной силы уже многие тысячи лет. Я лишь покорнейше предположил, что такие сведения могут быть вам интересны. И если вы воспользуетесь ими, то вспомните, кто вас направил к ним.

– Можешь быть уверен – вспомню. Особенно, если на пути мне встретятся неприятно пахнущие сюрпризы. Откуда ты узнал обо всем? Вряд ли сам разнюхал, – поморщился Красилов.

– Конечно, вы правы, господин. У нас есть некий источник из Призрачного замка, не так давно обратившийся к вашим покорным слугам, – Червь поклонился. – Не ожидая подобного визита, мы встретили гостя весьма недружелюбно. Но гибель нескольких братьев и настойчивая просьба донести информацию до ключевой персоны, коей вы являетесь, убедили нас со всем вниманием отнестись к происходящему. Ведь мы руководствуемся лишь самыми искренними пожеланиями успеха вашему смелому начинанию.

– Что еще за источник? – заинтересованным тоном произнес Красилов. – У Цитадели есть свой агент в Замке? Я думал, последний был раскрыт и казнен еще тысячу лет назад. Поэтому я и сам не стал резидентом.

– К сожалению, строжайший запрет, наложенный на нас, не позволяет мне хоть как-то ответить на ваш вопрос, – печально взмахнул тряпьем Червь. – Но я могу сообщить вам, где находится артефакт. Он в центре города. Мои братья внимательно наблюдают за перемещениями юной леди. Подтолкнуть ее к тайнику может именно встреча с вами.

– Запрет? Для меня? – разъярился художник. – Верно вздумал пошутить надо мной? – но внутри Красилов сомневался в своевременности ухудшения отношений с Цитаделью, непременно испортившихся бы убей он ее слугу, по крайней мере, пока не приблизится к таинственному предмету. – Хотя я в любом случае собирался повстречаться с Элизой. Правда, теперь нужно подумать над другим финалом.

– Я уверен, ваш финал будет настолько же тонким и изысканным, насколько тонким является ваш клинок и насколько элегантными – манеры, – Червь вновь сделал попытку поклониться.

– Я буду ждать от тебя или от твоих братьев новостей, куда отправится девушка, – пряча клинок в полы плаща, сказал охотник.

– Конечно, господин Красилов. Именно так мы и поступим.

…Петр Красилов вышел из машины через двести метров после указателя на Тихвинский переулок и медленно пошел в обратную сторону. «Хорошо хоть уже не нужно играть с Элизой. Надоело мне! Впрочем, новый телефон она все равно наверняка не успела раздобыть», – подумал он и шагнул в переулок.

Глава 4

Три и Мамонт молчали всю дорогу. Три начал придремывать – ноющая голова постепенно отпускала его в царство Морфея. Но недалеко. Поэтому сны были короткие. Минут по пять. Впрочем, во сне Три все равно не пользовался часами. А снаружи было уже темно.

В одном из сновидений Три бродил по какому-то старому городу, расположенному на каменистом склоне у свинцового моря. Узкие улочки взбегали вверх и, перепрыгивая через ступеньки, спускались почти к самому берегу. По ним проносились порывы наполненного солью воздуха. Идти можно было только в ту сторону, в которую дует ветер. Направление его постоянно менялось. Создавалось впечатление реверсивного движения, управляемого неведомыми воздушными контролерами. Лабиринт постоянно менялся, был словно живым. И в нем было нужно что-то найти. Или кого-то. Три чувствовал – от него чего-то ждут. Ему и самому хотелось встречи с неведомым. Казалось, он ждал ее всю жизнь.

– Эй! Вылезай! Приехали, – толкнул его в плечо Мамонт и выбрался из машины.

– Предупредил бы, что подъезжаем, – проворчал Тритий, вываливаясь на улицу.

– Да вот еще! – фыркнул Мамонт. – Ты так прикольно по сиденью ползал, тебя водила даже высадить пытался – думал, ты обдолбанный. А я сказал, что просто из дурки, – и залился смехом, в конце красочно икнув.

Три насупился. Ему очень захотелось развернуться и уйти. Алекс хлопнул его по плечу.

– Да ладно, не обижайся! Что снилось-то?

– Баба снилась! Резиновая. Она сдулась, а я ее надувал.

Сбросив руку Мамонта с плеча, он быстро зашагал к призывно светящимся дверям. У входа в клуб «Вихрь» Алекс нагнал его и услужливо распахнул дверь. Впрочем, вошел он все равно первым. Три посмотрел на часы. Укоризненно подрагивающие стрелки показывали начало первого. «Ладно! Не больше чем на час-полтора!» – пообещал он им, подумав, на какое время он смог бы безболезненно для премии задержаться к началу рабочего дня. По всему выходило – один-два часа в распоряжении имеются. Облегченно вздохнув и подмигнув черепу на белеющем циферблате, он последовал за Мамонтом.

Вдвоем они прошли вглубь зала и заняли один из немногих пустовавших столиков. Рука парня сама потянулась к меню и открыла его на последней странице.

– «Дымное предложение». Любопытно! – он пролистал несколько страниц к началу. – «Дымный виски». Неплохо! А закусывать здесь предлагают сухариками с дымком? – проникновенно спросил он у Мамонта.

– Дальше посмотри, там еще интереснее будет, – просто предложил тот.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза