Дыхание зла

Самсонов достал другую страницу отчета. Она касалась времени, когда жертвы вступали в клуб. Первым был Цыплаков. В тот же год к нему присоединился Веретнов. Затем членство в «Табии» купили Бончовска и Йорг. Малинин вступил в клуб последним. Похоже, вся эта пятерка очень любила шахматы, и убийца не случайно взял «Алису» за основу своих преступлений. Но зачем ему это понадобилось? Будь смерти Бончовска, Йорга и Фрога обычными бандитскими разборками, разве стал бы он присылать тюльпаны, шахматные фигурки и эсэмэски? Нет, разумеется. Убийца придавал значение ритуалу. На что это походило больше всего?

На месть, вынужден был ответить себе Самсонов.

Голова разболелась, глаза слезились, и он был вынужден отложить все бумаги и прикрыть веки. Проклятое сотрясение! Как оно ему мешало, как не вовремя случилось! Лучше бы он сломал руку во время того дурацкого падения в квартире Левакиной.

Когда позвонил Дремин, Самсонов спал. Он видел во сне солнечный пляж, по которому шла девочка с выгоревшими за лето волосами. Ее голубое, в мелкую полоску платье слегка трепетало на ветру, блики на реке слепили глаза, из-за чего силуэт временами почти растворялся, а затем появлялся снова.

Самсонов услышал звонок мобильного телефона и открыл глаза, почувствовав, что ресницы мокры от слез. Отогнав образ сестры, он прижал сотовый к уху и прочистил горло, прежде чем рявкнуть:

– Алло!

– Валер, я насчет Донникова.

– А что с ним?

– Не желает колоться. Ни в какую. Говорит, что с Левакиной связи не имел, никакого свидания не назначал, и все такое.

Самсонов потер переносицу, соображая.

– А он женат?

– Кажется, да.

– Тогда понятно. Боится, что благоверная узнает. Вези его ко мне.

– Что? Зачем это еще?

– Хочу с ним поговорить.

– Я и сам справлюсь.

– Справился уже.

– Слушай, я…

– Я сказал, тащи его ко мне, – перебил товарища Самсонов, добавив в голос металла. – И живо! – Он отключился прежде, чем Дремин стал опять возражать.

«Соберись!» – сказал он себе, бросив трубку на одеяло.

Дремин и президент шахматного клуба появились в его палате спустя почти час. Вид у Донникова был раздраженный и испуганный. Он нервно крутил на мизинце кольцо с изумрудом.

– Здрасьте! – бросил он Самсонову, входя в палату. – Я уже все сказал вашему коллеге. Зачем понадобилось тащить меня сюда?

– Присядьте, – Самсонов указал на стул справа от кровати.

Донников, казалось, хотел отказаться, но потом передумал. Дремин встал, сложив руки на груди и прислонившись к дверному косяку. Лицо у него было кислое.

– Андрей Валентинович, – проговорил Самсонов, – мы расследуем цепочку убийств, и любое введение следствия в заблуждение, равно как и чинение ему препятствий, – он нарочно говорил казенным языком, не заботясь о русской грамматике, чтобы Донников осознал, насколько все серьезно, – может и непременно будет квалифицировано как уголовное преступление. Я спрашиваю вас о том, что мне и так известно. Требуется лишь ваше формальное подтверждение. В квартире Левакиной при обыске обнаружены свидетельства вашего романа, так что отпираться бесполезно. Если же вы будете настаивать на том, что не имели с убитой связи, мы будем вынуждены обратиться к вашей жене, чтобы установить график вашего присутствия и отсутствия дома и сопоставить его с таковым же, относящимся к… – тут он почувствовал, что запутался и не может закончить фразу, поэтому просто многозначительно уставился на Донникова.

Тот, сидевший в начале речи полицейского совершенно неподвижно, теперь ерзал на стуле, словно пробуя его на прочность.

– Господи, да какое это имеет значение?! – воскликнул он наконец, в отчаянии закатив глаза. – Был у нас роман или нет – я не убивал никого!

– Это мы выясним, – сурово отозвался Самсонов. – Почему бы вам не начать говорить правду?

Донников поднял руки, сдаваясь.

– Хорошо, ваша взяла! Что именно вы хотите знать? Были ли мы любовниками? Да, но недолго. Меньше трех месяцев.

– Чем была вызвана ваша ссора?

– Ссора? – медленно повторил Донников. Было заметно, что он прикидывает, стоит ли признаваться, что с Левакиной у них вышел разлад: а вдруг это расценят как мотив убийства?

– Почему она не хотела с вами разговаривать? – быстро надавил Самсонов, приподнявшись на локте. – Почему отказывалась принимать извинения? Что вы сделали?!

– Получилось совершенно глупо, – окончательно сломался Донников. Решившись отвечать на все вопросы, он расслабился и откинулся на спинку стула. – Мы договорились встретиться поздно вечером в клубе и провести пару часов вместе. Ну, вы понимаете. Но я не смог. Жена, кажется, что-то заподозрила и потащила меня по магазинам. Я не мог даже позвонить. Чувствовал, что она следит за мной, за каждым шагом. Хотел отойти в туалет, так она попросила у меня мобильник – позвонить маме. Якобы у нее разрядился. К счастью, у меня на трубке нет никакой компрометирующей переписки, – Донников вздохнул. – В общем, в клуб я не приехал.

– Левакина говорила вам о том, что видела в «Табии» в тот вечер, когда ушла оттуда?

Донников покачал головой.