Дым

Мы приезжаем в контору, уже когда я подхожу к острой грани, а за ней — полное отчаяние. Перечень юридических услуг, который висит на фасаде здания, немного приводит чувства, приземляет, заставляет взять себя в руки. Какая мне химия, когда сижу в такой луже?

Собравшись, я решительно жму на кнопку домофона и пропускаю вперед Лису, едва открывается дверь. Бреду по указателям вдоль коридора, петляю по лестницам, а когда наконец стучусь в кабинет, никто не отвечает. Я повторяю стук — тишина повторяется в ответ. Если никого, кто мне тогда открыл? Странно.

Аккуратно тяну ручку вниз, та легко поддается. В помещении горит свет, я прохожу дальше, мимо заваленного бумагами стола, и упираюсь в еще одну дверь с именем Марии Витальевны Громовой на табличке. Звучная у нее фамилия, жесткая. Я поэтому и выбрала Громову среди других объявлений в интернете. Ну и за разумную цену, конечно.

— Извините, — обращаюсь, заглянув внутрь. Женщина лет пятидесяти с легкой сединой волосах и пышной укладкой резко поднимает голову и внимательно смотрит поверх очков. — У меня назначено. Я по поводу пожара, звонила вам вчера.

Она хмурится, будто прикладывает усилия, чтобы вспомнить.

— Ах да, конечно, проходите, — спохватывается, когда я уже готова поверить в то, что ошиблась адресом. Вскакивает с места, убирает со стула сумку и перекладывает бумаги на принтер, где и без того завал. — Присаживайтесь. И обрисуйте мне еще раз ваш случай, чтобы освежить в памяти.

Пока я рассказываю, при каких условиях произошел пожар, и передаю пакет документов, который вчера в разговоре просила взять с собой ее секретарь, Громова поднимается с места, чтобы сделать кофе, и громко ругается, когда капучинатор отказывается работать.

— Извините, — нервно отставив сосуд с молоком на подоконник, произносит та, глянув на Лису, что прячется за мной. — Просто неудачный день.

— Как я вас понимаю, — горько усмехнувшись, отвечаю я, но уже скоро осознаю, что женщина молчит. Внимательно смотрит, будто ждет продолжения, и молчит.

Не привыкла плакаться в жилетку, но здесь, кажется, другой случай. Женщина будто бы жаждет чужих мучений, чтобы почувствовать хотя бы слабый вкус жизни. А мне особо нечего терять, поэтому заговариваю вновь.

— Как вы уже, наверное, поняли, — несмело заговариваю, но затем прочищаю горло, — половина моей квартиры сгорело. Чтобы жить там, нужны деньги на ремонт, а я лишилась большей части заработка из-за того, что по глупости попала в больницу. Мне не хотят выдавать справки, зато отрезали за неуплату электричество. Теперь я на заячьих правах живу в чужой квартире, из которой меня, по-хорошему, могут в любой момент выгнать, и просто не понимаю, за что хвататься.

Когда я заканчиваю, Громова не кажется впечатленной моей историей. Всего лишь хмыкает на длинную болезненную тираду, берет молоко и пробует совладать с капучинатором во второй раз. Также безуспешно.

— У вас есть иголка или что-то острое? — спрашиваю я, наверное, слишком неожиданно, женщина вздрагивает от моего голоса.

Она плавает глубоко в мыслях, и я не знаю, как до нее достучаться, потому что две тысячи, которые она берет за прием, в моем кармане последние. И даже если я, спрятав обожженную руку в перчатку, выйду на полную смену в «Квадрат», будничные чаевые вряд ли сильно меня выручат.

— Так что? — повторяюсь.

Громова не задает лишних вопросов, просто лезет в верхний ящик стола, а затем протягивает моток темных ниток. Я молча достаю иглу и, выключив кофемашину из розетки, протыкаю трубку, из которой должен выходить горячий воздух. Я видела, как нечто подобное делал Дым у себя на кухне.

— Но вам все равно лучше отдать ее в ремонт, чтобы прочистили, — успешно протестировав капучинатор в третий раз, заключаю словами того же Дымова, про которого теперь думаю без остановки. Кажется, он оккупировал все мои мысли.

Едва ли не застонав, я снова падаю на стул, усаживаю Лису на колени. И все это под пристальным взглядом из-за толстых линз. Громова выливает взбитое молоко в кофе, пробует и наконец довольно улыбается.

— Кофе прекрасен, когда он первый за день. А я сегодня глаз от монитора не отрывала, ужас! Моя помощница внезапно уволилась без отработки и расчета, — сев напротив, рассказывает, будто мы старые подруги, а в кружке кофе не с молоком, а как минимум с коньяком. — Нашла какого-то парня через ваши эти приложения, и все! Он, видите ли, запрещает ей работать! А она вела мои записи с первого дня открытия офиса! — Женщина забавно вскидывает руки, трясет головой и резко переходит на «ты»: — А что касается тебя, деточка, то справки мы все получим. Ты одна растишь дочь?

— Да.

— Работаешь?

— Неофициально. В баре официанткой. И подрабатываю в клининговой компании.

— Жилье единственное?

— Конечно да.

— Насчет выплаты не переживай, но ты должна понимать, что деньги небольшие и не решат всех твоих проблем. Особенно это касается электричества, тут нужно регулярно платить. Если долг превышает двухмесячный норматив потребления, его могут отключить. И здоровье, твое здоровье тоже нужно беречь!