Дым и пепел

Зеленый свет едва продержался столько, чтобы Тони успел дотащиться до другой стороны Боундари-стрит.

— Мы идем не в «У герцога»? — спросил Гровз, когда Фостер повернулся и прошел мимо мокрого, безлюдного внутреннего дворика.

— Приятель, вы настоящий пытливый репортер! Ничего не упускаете.

— Я думал, вы, парни, всегда и все ходите в «У герцога».

— Неправильно думали.

«У герцога» было местом встреч различных деятелей телебизнеса — актеров, режиссеров, продюсеров, которые сделали Барнеби своим домом или, по крайней мере, местом работы. Но члены съемочной группы «Самой темной ночи» бывали там редко. У них имелось свое место встреч, занимавшее переднюю часть старого товарного склада. Остальные три четверти здания одна крупная студия все еще использовала по прямому назначению.

— Хорошо, предлагаю сделку, — Тони сосредоточился и смог говорить не задыхаясь, — Вы только беседуете со мной, без всяких публикаций.

— Или?..

— Или никогда не узнаете, что происходит.

— Вы плохо выглядите.

— А вас кто спрашивает?

— Просто отметил, — пробормотал Гровз.

Тони первым вошел в «Окно».

Они помедлили, чтобы дать глазам привыкнуть к полутьме, и Гровз сказал:

— Я ожидал, что тут будет больше стекол.

— Это название означает совсем другое.

Фостер чувствовал, что репортер ждет дальнейших объяснений.

«Почему бы не рассказать ему что-нибудь на халяву?»

— Членам групп обычно платят ежедневно. Они получают наличные после окончания съемок через окошко кассы, поэтому и назвали окном последний кадр дня.

— После этого вы идете сюда, чтобы пропустить глоток и отметить окончание рабочего дня.

— Вы умнее, чем выглядите.

«И крупнее», — понял Тони, когда они двинулись по истертому плиточному полу к пустым кабинкам под единственным окном. Рост Тони составлял пять футов десять дюймов. Гровз оказался на пару дюймов выше и шире в плечах. Однако он не был толстым. Дешевый костюм маскировал его размеры, да и сам репортер слегка съеживался, словно ожидал, что его ударят. С учетом всех обстоятельств такой вариант не выглядел столь уж необоснованным.

Кабинка пахла пивом, жареной картошкой и влажной тканью, но Тони почувствовал себя куда увереннее, когда прислонился спиной к твердой деревянной боковине. Если бы он вытянул шею и посмотрел направо, то при условии, что на Боундари будет немного машин, через стекло, испещренное полосами, смог бы увидеть главный вход на парковку студии. Лия, похоже, не сомневалась в том, что в ближайшее время ничего не случится, но Фостер чувствовал себя лучше, будучи в состоянии приглядывать за делами. Пусть даже вполглаза.

— Тони! — Хозяйка заведения подошла к столу, вытирая руки о зеленый фартук, — Что тебе подать?

— Будь добра, Бренда, большую порцию жареной картошки с сыром и подливкой и стакан молока.

Молоко тоже было едой. Об этом говорилось в программе, которую Тони видел по PBS.

— Да, это полезно для здоровья. А твоему другу?

— Он мне не друг, — быстро вставил Тони, не успел Гровз заговорить, — Это репортер из «Вестерн стар».

— Ага, — Бренда приподняла серовато-голубую бровь, повернулась и окинула репортера быстрым оценивающим взглядом, — Та фотка на обложке журнала на прошлой неделе, якобы создание ночи!.. Оно смахивало на енота в мусорном баке. Вы, парни, халтурщики.

— Я не имею отношения к фотографиям на обложках. — Гровз поджал губы.

— Да, держу пари, мне нелегко будет найти того, кто признается, что имеет к ним отношение. Что вы будете?

— Хорошо бы кофе.

— Мой кофе лучше, чем просто хороший, — заявила Бренда и направилась к кухне.

— Какого дьявола вы сказали ей, кто я такой, да еще подобным тоном? — Репортер переплел длинные пальцы, уперся в стол и подался вперед.

— Чтобы она следила за своими словами, пока вы рядом.

— Думаете, эта женщина что-то знает?

Тони пожал плечами и зашипел сквозь сжатые зубы, когда это движение разбередило отметины от костей.

— В чем дело? — спросил Гровз.

«Нет смысла отрицать очевидное. Ложь следует придерживать для тех случаев, когда ее можно будет замаскировать крупицами правды».

— Поранил плечо.

Темные глаза за стеклами очков сощурились, когда Фостер дал прямой ответ.

— Каким образом?

— Вы же разговаривали с Мэйсоном, — отозвался Тони, — Так что, по-вашему, случилось?

— Я могу считать, что вы были ранены во время нападения?

— Валяйте. Я всего лишь стажирующийся ассистент режиссера, — Тони вовремя спохватился и не пожал плечами, вспомнив, что это причинит боль, — Поэтому всем будет плевать.

— Вы видели ненормального фаната?

— Ба!.. Знаете, это забавно. Вы верите во всякого рода паранормальную чушь, но не в то, что один из поклонников Мэйсона мог спятить.

— Дело не в том, что я не…

Гровз сделал паузу и подался ближе к Тони. Тот учуял мяту и подумал, не освежитель ли это для рта. Ведь журналист не жевал резинку.

— Я встречался с несколькими фанатами Рида, — сказал репортер, — Это быстрый способ спятить. Но происходит нечто большее.

— Не понял.

— Зачем мы здесь?

— Я хотел поесть жареной картошки, — ответил Тони, когда принесли еду.

Гровз подождал, пока они снова останутся одни, положил в кофе три ложки сливок и только тогда спросил: