Дым и зеркала

— Вот когда трахаюсь, или перед самым траханьем, в общем… ко мне это приходит. То, чего я не знаю и не могу знать. Даже то, чего я знать не хочу. Надругательство. Аборты. Безумие. Инцест. Тайный садизм или воровство у собственных боссов.

— Например?

Теперь он вошел в нее до конца и совершал медленные фрикции. Ее руки лежали у него на плечах. Она наклонилась вперед, поцеловала его в губы.

— И то же самое с сексом. Обычно я знаю, как у меня получается. В постели. С женщинами. Знаю, что нужно делать. Мне и спрашивать не приходится. Просто знаю и все. Нравится ей сверху или снизу, быть госпожой или слугой. Нужно ли, чтобы я все время шептал «Я люблю тебя», пока я ее трахаю и потом, когда мы лежим рядом, или чтобы я помочился ей в рот. Я делаю именно то, чего она хочет. Вот почему… Господи. Не понимаю, почему я тебе все это рассказываю! Короче, именно потому я стал зарабатывать этим на жизнь.

— Да. Натали на тебя запала. Она дала мне твой телефон.

— Она славная. Натали. И в отличной форме для своего возраста.

— А что любит в постели Натали?

Он улыбнулся.

— Секрет фирмы. Землю ел. Честное скаутское!

— Постой! — Она слезла с него и перевернулась. — Сзади. Мне хочется сзади.

— Я должен был это знать! — Его голос звучал почти раздраженно.

Он встал, подошел к ней сзади, провел пальцем по нежной коже вдоль позвоночника. Раздвинул ей ноги и ввел в нее член.

— Совсем медленно, — сказала она.

Он напрягся, проталкивая член как можно глубже. Она охнула.

— Тебе нравится? — спросил он.

— Нет, — сказала она. — Немного больно, когда вводишь. В следующий раз не надо так глубоко. Так значит, ты кое-что узнаешь о женщинах, которых трахаешь. И что же ты узнал обо мне?

— Ничего особенного. Я твой большой поклонник.

— Давай не будем.

Одна его рука сжимала ее грудь. Другая коснулась ее губ. Она лизнула и пососала его указательный палец.

— Ну, может, не настолько большой. Но я видел тебя в шоу Леттермана и подумал, что ты восхитительна. Действительно забавная.

— Спасибо.

— Не могу поверить, что мы этим занимаемся.

— Трахаемся?

— Нет. Разговариваем, когда трахаемся.

— Я люблю в это время разговаривать. Меняем позу. У меня колени устали.

Он вышел из нее и сел на постели.

— Значит, ты знал, о чем женщины думали и чего хотели? Хм. А с мужчинами так же?

— Не знаю. Я никогда не занимался любовью с мужчиной.

Она уставилась на него. Коснулась пальцем лба, медленно провела им вниз, к подбородку, словно очерчивая скулу.

— Но ты такой красавчик!

— Спасибо.

— И ты продаешься.

— Эскорт-услуги, — уточнил он.

— И потом, ты тщеславный.

— Возможно. А ты разве нет?

Она усмехнулась.

— Туш е . Итак. И ты сейчас не знаешь, чего я хочу?

— Нет.

Она легла на бок.

— Надень гондон и трахни меня в задницу.

— Смазка у тебя есть?

— На тумбочке.

Он взял презерватив, нацепил на член.

— Ненавижу гондоны, — сказал он. — У меня от них раздражение. И потом, я совершенно здоров. Я показывал тебе справку.

— Меня это не колышет.

— Просто хотел напомнить, вот и все.

Он смазал гелем ее анус и засунул в него головку члена.

Она застонала. Он остановился:

— Так… так хорошо?

— Да.

Он, раскачиваясь, входил все глубже. Она ритмично постанывала, он тоже. Минуты через две она сказала:

— Хватит!

Он вышел из нее. Она перевернулась на спину, сдернула с него презерватив и бросила на ковер.

— Теперь можешь кончить, — сказала она.

— Я не готов. И потом, мы могли бы продолжать еще очень долго.

— Мне плевать. Кончай мне на живот. — Она улыбнулась. — Сделай себе сам. Прямо сейчас.

Он покачал головой, но его рука уже лежала на члене и двигалась взад-вперед, пока блестящая струя не выплеснулась ей на живот и на грудь.

Она опустила руку и медленно, словно нехотя, размазала сперму.

— Теперь ты можешь идти, — сказала она.

— Но ты ведь еще не кончила. Разве ты не хочешь, чтобы я помог тебе кончить?

— Все, что хочу, я получила.

Он смущенно покачал головой. Его член был вялым и сморщенным.

— Я должен был знать, — сказал он озадаченно. — Я. Не знаю. Ничего не знаю.

— Одевайся, — сказала она. — И уходи.

Он деловито оделся, начав с носков. И наклонился, чтобы ее поцеловать.

Она отвернулась.

— Не надо.

— Мы ведь еще увидимся?

Она покачала головой.

— Не думаю.

Теперь его трясло.

— А как насчет денег? — спросил он.

— Я тебе уже заплатила, — сказала она. — Когда ты вошел. Ты что, не помнишь?

Он нервно кивнул, из чего можно было понять, что он не смог вспомнить, но не осмелился об этом сказать. Он принялся хлопать себя по карманам, пока не нашел конверт с деньгами, и тогда снова кивнул.

— Я чувствую себя таким опустошенным, — сказал он жалобно.

Она на него больше не взглянула.

Он ушел, а она лежала на кровати, с рукой на животе, на котором высыхала его холодная сперма, и мысленно его дегустировала.