Дым и зеркала (сборник)

– Отвечая на ваш вопрос, мистер Пауэрс, могу сказать, что ваши ощущения не являются симптомом НСУ, хотя и представляют собой абсолютно естественную психологическую реакцию на заражение. А, хм, отвращение к самому себе, возможно, вызвано экстернализацией [82] , вылившейся в отрицание гениталий вообще.

Звучит как будто верно, подумал доктор Бенхэм. Он надеялся, что к месту употребил эту тарабарщину. Доктор никогда особо не заморачивался лекциями по психологии и учебниками, чем, возможно, и объяснялось, во всяком случае так считала его жена, то, что он отрабатывал положенный после окончания срок в лондонской венерологической клинике.

Пауэрс как будто успокоился.

– Я просто немного волновался, доктор, вот и все. – Он пожевал нижнюю губу. – Э, скажите, а от чего бывает НСУ?

Бенхэм успокаивающе улыбнулся.

– Эту болезнь может вызывать множество разных причин. НСУ – еще один повод признать, что нам известно отнюдь не все. Это не гонорея. Не хламидиоз. Неспецифический, сами понимаете. Но это инфекция, и она поддается лечению антибиотиками. Кстати о лечении… – Он выдвинул ящик стола и извлек из него очередную порцию лекарства. – Запишитесь на прием на следующей неделе. Никакого секса. Никакого алкоголя.

Никакого секса?  – подумал Саймон. – Дался мне этот секс!

Но когда проходил по коридору мимо хорошенькой сестры-австралийки, он вновь почувствовал, как член шевельнулся и стал наливаться теплом.

У Бенхэма Саймон появился через неделю. Результаты анализа были ненамного лучше.

Бенхэм пожал плечами.

– Нет ничего необычного в том, что болезнь лечится так долго. Вы говорите, не чувствуете дискомфорта?

– Да, совершенно никакого. И выделений больше не было.

Бенхэм устал, и в левой глазнице у него пульсировала тупая боль. Он мельком глянул на результаты анализов.

– Боюсь, вы еще не вылечились.

Саймон Пауэрс заерзал на стуле. У него были большие водянистые голубые глаза и бледное несчастное лицо.

– А как насчет другого, доктор?

Доктор потряс головой:

– Что вы имеете в виду?

– Я же сказал вам . На прошлой неделе. Я вам все сказал ! Ощущение, что, э, мой член больше не мой.

Ну конечно, подумал Бенхэм, это же тот самый пациент . Он никак не мог привыкнуть запоминать все эти имена, и лица, и члены, и их неловкость, и бахвальство, и вызванный беспокойством запах пота, и их нелепые грустные болезни.

– Ммм. Так что же?

– Ощущение распространяется, доктор. Всю нижнюю часть тела я ощущаю как принадлежащую кому-то другому. Мои ноги и все остальное. Да, я их чувствую и могу идти куда захочу, но иногда мне кажется, что если бы им захотелось пойти куда-то еще, если бы им захотелось прогуляться по миру, они бы это сделали и взяли бы с собой меня. И я был бы не в силах им помешать.

Бенхэм покачал головой. В сущности, он и не слушал.

– Я назначу другой антибиотик. Раз прежние еще не побороли болезнь, этот с ней справится. И возможно, он избавит вас от ощущения, которое, я не исключаю, является побочным действием других антибиотиков.

Молодой человек молча смотрел на доктора.

Тот решил, что должен сказать что-то еще:

– Возможно, вам следует больше гулять, – сказал он.

Молодой человек поднялся.

– Жду вас на следующей неделе в это же время. Никакого секса, никакой выпивки и не пейте молоко после таблеток, – затянул свою песню доктор.

Молодой человек ушел. Бенхэм внимательно посмотрел ему вслед, но не заметил ничего странного в его походке.

В субботу вечером доктор Джереми Бенхэм с женой Селией ужинал у одного коллеги. Рядом с Бенхэмом оказался приезжий психиатр.

За закуской они разговорились.

– Проблема в том, что когда говоришь людям, что ты психиатр, – говорил психиатр, который оказался американцем, огромным, с бычьей головой, похожим на торговый флот, – весь остаток вечера приходится наблюдать, как они пытаются вести себя нормально, – и он тихо и противно засмеялся.

Бенхэм тоже засмеялся, и поскольку сидел рядом с психиатром, постарался остаток вечера вести себя нормально.

За ужином он выпил слишком много вина.

После кофе, когда уже не мог придумать, о чем говорить, он поведал психиатру (фамилия которого была Маршалл, хоть он и велел Бенхэму называть его Майком) о мании Саймона Пауэрса.

Майк засмеялся.

– Звучит забавно. Может, немножко странно. Но беспокоиться не о чем. Возможно, это галлюцинации, связанные с приемом антибиотиков. Хотя немного смахивает на синдром Капграса. Слыхали о таком?

Бенхэм кивнул, подумал и сказал:

– Нет.

Он налил себе еще вина, не обращая внимания на скривившую губы жену и ее едва заметное покачивание головой.