Дым старинного камина (Авторская сказкотерапия)

Итак, вынужденные сравнения посеяли немилость к шуту. Весь двор заметил это, однако сам виновник, казалось, нимало не смутился. Помимо развлечения двора, где вся жизнь крутилась вокруг его шуток, он любил дворцовый сад и еще больше бабочек и мотыльков, обитавших в нем. Забавно: стоило ему появиться на дорожке, десятки и сотни бабочек самых фантастических расцветок спешили к нему и садились на его колпак, спину, руки так, что он превращался в многоцветный ковер. Это фантастическое зрелище как-то особенно поразило принцессу Дею. Она как раз приехала ко двору Денира, чтобы познакомиться с его сыном, принцем Филиппом, и в скором времени выйти за него замуж. Итак, принцесса, забыв, что ее ждет королевская семья, стояла в саду и глядела на шута, облепленного бабочками. А шут, в свою очередь, забыв, что нужно что-то изображать, предстал перед нею в каком-то чудесном виде. Позднее, извиняясь за задержку, принцесса Дея призналась, что приняла шута за принца. Можно только представить, какие чувства эта ошибка вызвала у наследника престола.

А события меж тем развивались вовсе не так, как им следовало. Принц спешил со свадьбой, но у Деи вдруг появились десятки предлогов, чтобы откладывать и откладывать ее дату. И не надо было обладать догадливостью, чтобы заметить, что принцесса тяготится вниманием жениха, зато общество шута привлекает ее все больше и больше. Самое удивительное, что обычно отзывчивый на любой интерес к себе, шут вдруг стал проявлять строптивость. Трудно представить себе, чтобы он боялся ревности принца, но он непозволительно грубо отказывался забавлять принцессу и порой убегал от нее, даже не спросив на то соизволения. Дея приходила в дурное расположение и вымещала свое недовольство на Филиппе. Тот жаловался королю, и весь двор приходил в раздражение.

И вот однажды шут сбежал. Наверное, никогда не возникало в стране такого переполоха. Ужасно, но вслед за шутом пропала принцесса. Служанки сказали, что она отправилась на розыски шута. Погоня скоро обнаружила шута в дальнем лесу. Он сидел у маленькой хижины и, как обычно, забавлялся бабочками, рядом паслась лошадь принцессы, а она сама спала на лужайке среди цветов.

Оба – и Дея, и шут – были доставлены ко двору, причем шута заковали в цепи. Оправдания принцессы казались правдоподобны. Она действительно увлеклась шутом, так как он предстал перед ней в образе принца. В конце концов, проказник даже переиграл наследника престола, подав его черты еще более выразительными. Самолюбие Филиппа и королевской семьи было удовлетворено, однако шут требовал наказания. Он и получил его сполна, ибо был приговорен к смертной казни. Злые языки утверждали, что на этом решении настаивала сама принцесса.

И вот наступило утро, когда шугу должны были отрубить голову. Из-за гор вставала заря, и зловещий отблеск солнца отражался на широком лезвии меча, который держал палач.

– Есть ли у тебя последнее желание? – спросил король шута. Тот улыбнулся:

– Нет! Я полностью счастлив! – в самом деле, кажется, впервые он никого не изображал и стал самим собой. Стройный и прекрасный юноша с лучистыми

солнечными глазами. Ни малейшая тень не омрачало его лица, и бабочки со всех сторон летели к нему вместе с удивленными и восхищенными взорами собравшейся толпы.

– Начинай! – крикнул принц палачу. Шут оглянулся и прощально кивнул Дее. Она внезапно вскочила и бросилась к нему. Еще мгновение – и она встала на колени рядом с шутом, положив голову на плаху.

Принц пришел в дикую ярость.

– Измена! Руби обоих! – крикнул он. Палач хотел взмахнуть мечом, но не смог. Бабочки уселись на орудие казни, и ему не удавалось даже шевельнуть им.

– Руби! – снова закричал принц. На этот раз палачу удалось замахнуться. Но его жертвы внезапно исчезли. Шут и принцесса вдруг сами превратились в двух огромных бабочек – одну бирюзовую, другую перламутровую. Они полетели над садом и вслед им словно поднялись в воздух цветы. Тысячи мотыльков радужным эскортом последовали за ними, и этот небесн 1/2 ый сад все удалялся и удалялся от дворца, пока не скрылся вдали.

Замок на озере

Мог ли представить себе юный поэт Ирроль, что ожидает его, когда собрался в путь?! Устав жить одними фантазиями, он решил накинуть на плечи плащ пилигрима и испытать судьбу странника.

Дорога обещала ему встречи, новые впечатления, и он бодро шагал, забывая об усталости. Однако вскоре непогода и тяготы пути стали остужать его пыл. Близилась зима, сапоги его стоптались, холод все чаще забирался под одежду и желудку доставались больше грезы о сытном обеде. С тайной грустью Ирроль вспоминал о своем тихом доме, который остался далеко позади.