Дымная река

— Как ты думаешь? — А-Фатт пожал плечами. — Страна иметь законы, семья — правила. Я понимать, что Брат Лу захочет меня убить, и потому я прятаться у матери. Потом я узнавать, что приходить один из семьи, и я бежать прочь. В Макао я притворяться, будто христианин. Прятаться в семинарии. Меня отправлять в Серампор, Бенгалия.

— А что Адели?

А-Фатт посмотрел на Нила и палочкой хаси показал на мутные воды реки.

— Она покончила с собой?

А-Фатт чуть заметно кивнул.

— Но все это в прошлом, — сказал Нил. — Ты не думаешь вернуться в Кантон?

— Нет. Нельзя, хоть там мать. Брат Лу иметь глаза повсюду. Нельзя.

— А что отец? Почему не повидаешься с ним?

— Нет! — А-Фатт грохнул плошкой о стол. — Не желать его видеть.

— Почему?

— Последний наша встреча я просить взять меня в Индия. Хотеть уехать. Прочь из Китай, долой из Кантон. Я понимать: если останусь, беда мне и Адели. Брат Лу узнать и делать с нами что угодно. И вот прихожу к отцу. Прошусь на «Анахиту», в Индию. Он говорить: нет, Фредди, невозможно. Никак. Я делаться злой. Как черт. Больше никогда не видеть отца.

Вопреки ярости, звучавшей в голосе друга, Нил чувствовал, что А-Фатта тянет на корабль, как магнитом, и тянет все сильнее.

— Послушай, что бы ни было между тобой и отцом, все это осталось в прошлом. Возможно, он стал другим. Не хочешь узнать, сейчас он на корабле или нет?

— Я и так знаю, — сказал А-Фатт. — Он там.

— Как ты узнал?

— Видишь флаг с колоннами? Его поднимают, лишь когда отец на борту.

— Так, может, послать ему весточку?

— Нет! — А-Фатт будто выплюнул отказ. — Не желаю!

Обычно он не проявлял своих чувств, но сейчас лицо его и вовсе превратилось в застывшую маску. Правда, уже через секунду он выпрямился, тряхнул головой и залпом опорожнил плошку.

— Что-то я разговорился. Хватит болтать. Пора спать.

— Где?

— Здесь, в лодке. Хозяйка позволять нам заночевать.

4

Отправляясь с Маврикия в южный Китай, Хорек выбрал кратчайший путь, пролегавший через Яву; остановка для пополнения запасов провизии предполагалась в порту Ангер, откуда был виден вечно дымящий конус Кракатау на другой стороне Зондского пролива.

Когда на бриге прозвучала команда «поднять паруса», «Ибис» по-прежнему стоял на якоре. Покидая гавань, «Редрут» прошел в паре сотен ярдов от шхуны с оголенными мачтами, на палубе которой не было ни души. По сравнению с высокими парусниками, стоявшими рядом, она выглядела совсем крохой, и казалось удивительным, что такое маленькое судно сыграло столь большую роль в жизни многих людей. Ветер надул паруса брига и погнал его вперед, а Полетт все не могла оторвать глаз от «Ибиса». Хорьку пришлось напомнить, что ее ждет работа:

— Смотрите в оба, мисс Полетт, в море канителиться некогда.

В верности этих слов она убедилась быстро: уход за растениями на плывущем корабле почти не оставлял времени на досуг. С ящиками и горшками, как будто притороченными к спине строптивого животного, все время что-то происходило. Казалось, «Редрут» забыл о ровном киле, но просто качка была бы счастьем, ибо бригу нравилось круто заваливаться на борт либо зарываться носом в волну, и подобные выкрутасы таили в себе угрозу для растений. Крен заставлял тенелюбивые кустики выглянуть под палящее тропическое солнце, игривая волна обдавала горшки вредоносными солеными брызгами, а «ящики Уорда» старались, освободившись от вязок, прокатиться по палубе.

Для борьбы с этими многочисленными сложностями имелись приемы, разработанные лично Хорьком, которым он, не пускаясь в долгие объяснения, обучал по принципу «смотри и делай, как я». Правда, иногда за работой он начинал что-то бормотать себе под нос, и из этой невнятицы Полетт сумела извлечь для себя много полезного.

Вот, скажем, грунты: заметив, что какое-нибудь растение вянет даже в тени, Хорек искал причины его нездоровья в почве, из которой оно произрастало. Грунты он подразделял на «горячие» и «холодные», имея в виду, что одни быстрее прогреваются, а другие дольше удерживают тепло. Для получения сбалансированного грунта он держал запас бочонков с землей, промаркированной «холодная» и «горячая». Первый тип грунта был светлый, вроде известкового, второй — темный, торфянистый, пересыпанный корешками. Когда возникала необходимость, Хорек командировал ассистентку в трюм за тем или иным грунтом, и потом в тщательно отмеренных дозах использовал это снадобье.

Поначалу Полетт сочла подобное подразделение грунтов причудой и выдумкой, но потом уже не могла отрицать того, что иногда метод ее наставника оказывает чудодейственно животворящий эффект.