Дымовое древо

– Да-да, понимаю. Между Союзом и Конфедерацией.

– Канадцы в этой войне не участвовали.

– Ясно… Канада.

– Вы же знаете, что я из Канады.

– Да. Но я думал, что Канада – это в Соединённых Штатах Америки.

– Мы немного севернее.

– Как же часто север воюет с югом! А вот между востоком и западом гражданские войны бывают куда реже.

Кэти ослабила хватку на коже, а когда та стянулась, доктор Май, надавив ладонью на задний край клинка и покачивая рукоятью вверх и вниз, прорезал фасцию и первый слой мускулов, и по мере того, как стягивался каждый слой, перерезал следующий. Каждый встреченный на пути кровеносный сосуд Кэти перетягивала нитью. Снизу вверх надавила на обрубок проксимальной мышцы. После того, как глубокие мышцы втянулись совсем, врач достал из котелка пилку и принялся за кость, а она промывала место операции физиологическим раствором из большого шприца.

Доктор смахнул отпиленную руку со стола на землю между ногами, поднял бандану и промокнул лицо, в то время как Кэти один за другим извлекала из мяса основные обрубки нервов и подрезала их как можно выше. Одна из артерий всё ещё кровоточила, и она снова перевязала её нитью. Стала чистить и складывать обратно инструменты, а доктор Май тем временем взял сумасшедшую старуху за руку и затанцевал с ней джигу. У него получилась добротная вогнутая культяпка – он был превосходным знатоком своего дела и обладал прирождённым шестым чувством по части медицины – однако Кэти думала: а стоило ли им оставлять такую большую часть руки? Свободно изъясняясь по-вьетнамски, врач проинструктировал спутников пациента насчёт того, как ухаживать за культяпкой и предотвращать втягивание кожи с помощью липкой ленты и эластичного бинта. У него просто недоставало снаряжения, чтобы наложить гипс на остаток руки и изготовить лестничную шину, подшиновый чулок, втягивающее устройство для проволоки и всё такое прочее, но это не имело значения. Стоило хоть раз взглянуть на лицо пациента, и становилось понятно: этот выживет. У Кэти в наборе было семь сиретт морфина на четверть грана, и все она оставила при нём, потому что было видно: этот человек выживет.

Доктор Май подошёл к «лендроверу», взял с переднего сиденья фляжку, отпил большой глоток и поднёс её Кэти. Она отказалась.

– Я не вижу, чтобы вы пили достаточно воды, Кэти.

– Мне хватает с избытком.

– Вы хорошо приспособлены к тропикам. Сколько времени ушло у вас, чтобы приноровиться к местному климату?

– Ещё за пару лет до того, как приехала сюда, я жила на Филиппинах.

– Вы ведь здесь уже пять лет здесь, верно?

– Пять. Почти.

– Так. И сколько вы ещё собираетесь здесь оставаться?

– Пока всему этому не придёт конец.

* * *

Солнечным ноябрьским утром, всего за две недели до отбытия в тюрьму, прямо в здании суда Джеймс женился на Стиви.

Посмотреть на церемонию съехалась вся семья. Мать в платье с пышными плечами для походов в церковь смахивала на оклахомку – то есть на саму себя. Брат Билл надел белую спортивную куртку поверх белой же футболки, и, пока вся родня стояла перед судьёй, он обливался потом, точно это его судили, а юный Беррис глупо улыбался и хихикал как девчонка, да и походил скорее на девчонку – из-за волос, отросших чуть ли не до плеч.

Родители Стиви считали, что она выходит замуж за преступника. Сначала они обещали явиться, но в конце концов отклонили приглашение.

Когда молодожёны вышли из здания суда, взору жениха открылась Двойка, участок Второй авеню с босяками, спящими в сточных канавах, а за Двойкой – район, где он жил.

Потом они устроили пикник в парке Саут-Маунтин – нажарили филейных бифштексов на решётке для барбекю. Билл-младший напился до помутнения в глазах, а Беррис, которому было, кажется, четырнадцать, хотя выглядел он не старше одиннадцати, в открытую курил сигареты. Мать сидела в отдалении, в уголке, готовая зачитать проповедь для всех, желающих выслушать, или разыграть какую-нибудь семейную трагедию.

Свадьба мало что изменила. Джеймс продолжал жить в своей квартире, а Стиви так и оставалась у родителей, пока он сам не разберётся с обвинениями, предъявленными судом: в разбойном нападении при отягчающих обстоятельствах и вооруженном ограблении. Он заявил о своей невиновности и освободился под залог, но вскоре снова предстал перед судьёй, изменил показания и получил приговор. В том, что его ожидает, не было особых сомнений. Тем не менее, его назначенный судом поверенный настоял на том, чтобы пройти все этапы процесса и добиться от прокурора наилучшего решения. Поначалу Джеймсу и рокабилли Пэту Паттерсону удавалось проворачивать всё без сучка и задоринки, но однажды их удача иссякла, и вот около какой-то пивной примерно через час после четвёртого ограбления их без особого сопротивления задержала полиция. Паттерсон, освободившись до того под честное слово, прямым ходом уехал обратно во Флоренс.