Дыра

— А об отце ты подумала? Отец на такой должности, не сегодня — завтра станет мэром города, а ты…

— Кто мэром? Папочка? Счас! Их сегодня всех оттуда выкинули!

— Как выкинули? Кого выкинули? — не поняла Нина. — Вася, тебя что, опять в отставку?

Козлов с ненавистью посмотрел на дочь и сказал:

— Мелет, сама не знает что. Никого ниоткуда не выкинули. Хотели, да не смогли, кишка тонка.

— Кто хотел?

— Кто-кто… Дуры вот такие же, как ты! Хлебом не корми, только дай на площади поорать! Они думают, что это так просто — городом руководить в наше время! Пускай попробуют, я на них посмотрю!

Заметив, что жена схватилась за сердце, как она всегда хваталась, когда дело оборачивалось не в ее пользу, Козлов сказал примирительно:

— Ну, ладно, ладно, только без истерик. У нас выпить есть?

Вероника метнулась к шкафчику и достала «мерзавчика». В это время у входной двери послышалось шевеление ключа и тихо, крадучись, вошел сын Козловых Вовка. Он думал, что все уже спят, но застал своих в довольно возбужденном состоянии.

— Чего это вы такие? О! А пьете по какому поводу?

— Повод еще тот, — сказал Козлов. — Сестричка твоя замуж собралась, да хоть бы еще замуж, а то так, пойду, говорит, к нему жить и все.

— К этому, что ли?

— Так. Значит, тут все в курсе, кроме меня.

— Не переживай, пап, он нормальный мужик, староват, конечно, для нашей Верки, но любовь, как известно, зла…

— Э! Подожди-ка! А сколько ему лет? — спохватился Козлов.

— Тридцать шесть, — буркнула Вероника и выскочила из кухни.

Мать пошла за ней и слышно было, как они сначала громко кричали, а потом стали говорить все тише, тише и наконец зашептались.

Вовка прикрыл дверь и подсел к столу. Отец налил ему полрюмочки.

— Пап, — сказал Вовка, когда выпили. — Тебя достали, да?

— Ничего, мне не привыкать, — гордо сказал Козлов, закусывая соленым грибком.

— Ну, если ничего, тогда я тоже хотел сказать тебе одну вещь…

Козлов вздрогнул:

— Что еще? Тоже жениться?

— Да прямо! У меня проблема посерьезнее немножко. — Он посидел, покатал хлебный шарик, искоса поглядывая на отца, тот молчал, готовый, кажется, ко всему. — Понимаешь, пап, я тут деньги должен одному человеку. Он мне еще в позапрошлом году давал, под проценты, а вчера услышал про все эти дела и говорит: «Извини, брат, но мне деньги сейчас нужны». Конца света испугался, придурок, представляешь?

— Сколько? — спросил отец.

— Тысячу.

— Чего?

— Ну не рублей же!

Козлов с интересом уставился на сына:

— А куда это ты дел такую сумму?

— Пап, ну ты пойми, если бы не все эти дурацкие сплетни, которые распространяются, между прочим, во вверенном тебе городе, ничего бы сейчас отдавать не надо было, а через год я бы сам раскрутился и тебя даже не беспокоил бы.

— Куда ты потратил такую сумму, я тебя спрашиваю.

— Пап, ну давай не будем про это, а? Куда потратил, туда потратил, факт тот, что денег нет.

— У меня тоже нет.

Вовка еще налил самогона — отцу и себе:

— Слушай, пап, а что, это серьезно насчет конца света? Ты сам веришь или нет?

— Серьезно. Так что можешь долг не отдавать, они ему все равно не понадобятся, — сказал Козлов и вышел из кухни.

Вовка допил и тихо выругался. Номер не прошел.

А в детской Нина сидела на диване и рыдала, наблюдая, как Вероника достает из шкафа и кидает в школьную сумку свои юбки и кофты. Козлов заглянул, сказал: «Да успокойся ты, пусть эта дура идет!» — и пошел спать.

Засыпая, он думал о том, что завтра надо будет срочно собрать политсовет партии и обсудить сложившуюся ситуацию — кто виноват и что делать. Пока инициативу не перехватил Нетерпыщев.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ, в которой героя предают друзья, жена и собственная телекомпания