Дырчатая луна

Но вот, когда стало уже совсем невмочь, среди желтых пустынных песков они увидели что-то ржавое и черное, с круглыми окнами. Похожее на дом в форме яйца.

Это был звездолет, на котором в древности прилетели сюда инопланетяне.

Он был ужасно старый, но внутри все сохранилось в исправности, только двигатели не работали. Зато работали охладительные системы, они включились автоматически, когда Кудрик, Мудрик и Уркла забрались внутрь... Там путешественники, конечно, отдохнули, пришли в себя и стали разбираться, что к чему.

И тут у Мудрика проснулась такая память... Ну, которая передается по наследству через многие поколения...

— Генетическая, — сказал Платон.

— Да... Он стал вспоминать устройство звездолета, космические карты, документы... В общем, он в конце концов понял, что такое космос, что такое звездолет. Оказалось, что это корабль для путешествий по Великому Кристаллу...

«По чему?!» — хотел спросить Шурка. Но от нервного озноба перехватило горло. И вместо Шурки Женька удивленно спросила:

— По какому кристаллу?

— По Великому... То есть по Вселенной. Потому что Вселенная имеет кристаллическое устройство. У этого Кристалла бесконечное число граней, и каждая грань — особое пространство...

— Это тебе тоже космические голоса нашептали? — строго спросил Платон.

— Конечно. Не сам же я придумал, — Кустик недовольно хмыкнул.

— А правда есть такие голоса? — шепотом спросил Шурка у Кустика. Тот промолчал. А Платон объяснил с хмуроватой серьезностью:

— Он говорит, что эти голоса и нашептывают ему космические истории. И будто он этот шепот не ушами воспринимает, а впитывает кожей. Потому что она у него сверхчувствительная...

— Ну а про Кудрика и Мудрика-то что они нашептали? — легкомысленно поторопил Ник. — Какой у истории конец?

— А конца нет, — сказал Кустик. — Пока все остановилось на том, как они сидят в звездолете...

Я думаю, Мудрик его починит. И они вылетят через черный туннель, через горлышко бутылки, в открытый космос.

— А ребята в городе Пам... Пом... ох, Пам-поподо придут в себя и начнут копать новые колодцы, — сообщил Ник. — Потому что это исторический прогресс, его не остановить.

— А может, раскопают и целые стеклянные площади, — задумчиво сказала Женька. — Представляете, как будет здорово! Получится, будто звездное озеро. Сидишь на берегу и смотришь в космическое пространство.

— А Кудрик и Мудрик на звездолете сядут на эту стеклянную планету снаружи, — поддержал развитие истории

Платон. — И увидятся с друзьями через стекло. И будут обмениваться с ними сигналами. А потом вернутся домой.

— И построят новые звездолеты, да? — слегка подмазываясь к Кустику, въехала в разговор Тина. — И начнется космическая эра...

— Не знаю... — Кустик посопел. — Откуда я знаю? Может, будет так, а может, по-другому.

Тогда Шурка не удержался, спросил:

— Кустик, а у морей и озер дно там, наверно, стеклянное?

— Дно? Ну, возможно... Наверно. Конечно, вода же размывает земляной слой и добирается до стекла. Только никто этого не видал, там ни подводных лодок, ни аквалангов еще не придумали...

«Значит, так... — подумал Шурка. — Снаружи, где моря, планета прозрачна. Сквозь толщу воды и стекла светит солнце. И видно, как плавают стаи рыб, осьминоги и киты... И временами планета вспыхивает, как хрустальный шар... Интересно, что сказал бы на это Гурский? И еще: удивился бы он или нет, если бы услышал, что косматому пацаненку по прозвищу Кустик известно о Великом Кристалле? Гурский говорил, что об этом на Земле не знает никто...»

Но Гурский был неизвестно где. А сидевший рядом Ник задрыгал ногами-руками:

— Смотрите, солнце! Дождь кончился!

6. Издалека...

Они сбросили палатку. Выскочили в свежесть и солнечное сверкание. Заплясали опять, поджимая ноги в мокрой высокой траве.

Раскидали штаны, рубашки и майки на сосновой поленнице. От влажной материи пошел пар. Под горячими лучами она высыхала на глазах.

Шурка мотнул головой, прогоняя мысли о Гурском. Пусть сейчас не будет в настроении даже самого маленького пятнышка. Пусть лишь вот этот яркий день, стеклянные бусы дождя в траве, густая синева неба у края уходящей тучи... И новые друзья. Женька...

Круглого шрама на груди он уже не стеснялся, забыл о нем.

Женька в своем синем купальнике гонялась за хохочущим Кустиком — удивительно тощим и незагорелым, как свежая щепка. Кустик стряхивал на Женьку капли с яблонь, а она: «Ну, я тебе покажу, Кудрик-Мудрик!» — и в погоню...

Шурка засмотрелся, смутился, стал глядеть в другую сторону и бодро вспомнил:

— А как там мой башмак? Наверно, уже заклеился!

Платон бросил ему кроссовку из-под навеса.

— Держи! Как новенький! Надевай и будешь как огурчик...

Шурка машинально поймал и стоял неподвижно. Откуда в ушах этот тоскливый, этот издалека пришедший гул? Как вой далекого мотора. Ближе... ближе...

Он еще старался удержать в себе радостный день, свое нынешнее счастье. Он даже попытался улыбнуться... Да нет же, ничего не случилось!..

Запыхавшийся, отбившийся от Женьки Кустик подбежал, встал напротив, наклонил пегую голову к костлявому плечу. Глаза озорно сияли.