В кармане Шурка отыскал несколько блестящих чешуек и укрепил их на шпилях маленьких крепостных башен. Обратная сторона чешуек была клейкая, они прилепились к лучинкам сразу. И загорелись на солнце алыми огоньками...
С этого момента город стал расти. Медленно и неотвратимо.
Каждый раз, выходя на лужайку, все видели, что стены стали выше, площадь Часов шире, замки и дома крупнее. Скоро купола храма, сделанные из яичной скорлупы, были уже величиной с половинки арбуза. Башни — Шурке до пояса.
Никто не удивлялся. Словно так и должно было случиться. И все знали, что в конце концов город станет настоящим, только путь к нему будет ведом не каждому.
Город станет настоящим, если хватит времени. Если очень долгим будет лето.
А лето обещало быть еще очень долгим. Ведь оно могло кончиться не раньше, чем Шурка истреплет свою анголку. А материя была удивительно прочной. Она сильно выцвела, но пока так и не порвалась ни разу.
Если же отскакивали пуговицы или расходились швы, баба Дуся замечала это сразу.
— Ну-кось, снимай, починю... Носит вас нелегкая по буеракам...
Смотреть, как баба Дуся работает иглой, Шурка не любил. Игла напоминала о многом, хотя укол на ноге больше не болел. Впрочем, с починкой баба Дуся справлялась быстро.
— Надевай, чадо непутевое...
— Что ты! Я путевое чадо!
От материи пахло травой и солнцем Безлюдных Пространств. Полы рубашки взлетали, как крылья. И Шурка опять спешил на улицу Каляева, к друзьям.
Часто его первой встречала Рыбка. Мчалась навстречу. Она любила каждого, кто дружил с Гришей.
Но больше всех, конечно, любила самого Гришу. Всем своим верным сердцем.
Однажды Шурка шепнул Женьке:
— Получилось, что я сделал подарок Грише, а не тебе.
— Ох и глупый... — Она мазнула его кончиком косы по щеке. Шурка счастливо зажмурился. Солнечная тишина Бугров радостно звенела в ушах. Она была не полная, эта тишина. Гриша и Рыбка барахтались в траве, у паровозика Кузи. Гриша упал навзничь, а Рыбка наскакивала и старалась ухватить его за майку. Гриша болтал ногами и смеялся.
«Если бы ты знал, Полушкин, какие космические устои рушит своим смехом этот Гриша...»
А почему — рушит? Может быть, наоборот!
Вот здесь бы и поставить точку. Но суровая логика повести сделать этого не дает. Можно придумать всякие чудеса, но придумать для книги счастливый конец нельзя. Если его не было...
И автору приходится писать вот что.
Семиклассник Шурка Полушкин умер за несколько суток до своего дня рождения. Когда осень все-таки пришла. Умер внезапно, как от укола в сердце. Может быть, это и правда был укол. А может быть, приступ неодолимой ночной тоски. Ведь не было уже спасительного лета...
Что же теперь? Написать про слезы ребят, про воющую Рыбку, про то, как Женька вцеплялась зубами в свои косы, чтобы сдержать рыдания?..
Нет. Сегодня нет.
Есть еще надежда. Пока это был лишь первый взгляд в неизбежную осень. А Шуркино лето до сих пор не кончилось.
Конечно, можно сказать: как же не кончилось? За окном облетают тополя.
Да, облетают. А может быть, уже и снег лежит. Или даже звенят капли новой весны.
Все это так. Но Шурка с друзьями пока живет среди лета. Он еще не износил свою анголку. И есть время его спасти.
Как? Только одним путем. Сделайте ради Шурки что-то хорошее. Хоть капельку добра. Может быть, она заставит выровняться Весы. А то и качнет их к свету.
Сделайте, что можете, в меру своих сил. Например, помогите мальчику отыскать пропавшего щенка. А если щенка уже не найти, хотя бы утешьте мальчишку ласковым словом. Или скажите ему:
— Если хочешь, давай играть вместе...
Глядишь, он и засмеется от радости.
ВЗРЫВ ГЕНЕРАЛЬНОГО ШТАБА
Водяные курочки тиви живут только в этих краях — на западном побережье Полуострова. Они похожи на хохлатых серых куличков. Стайками и в одиночку они резво бегают среди камней и по песку, вылавливают мелкую живность из бурых водорослей, которые грудами наваливает на берег прибой.
Это очень доверчивые птички. Позови их — «тиви, тиви», — покорми с ладони, и потом они не отстанут от тебя. Неудивительно, что одна такая курочка поселилась на старом приморском бастионе. Точнее говоря, не курочка, а петушок. Старик Август определил это по рыжеватому отливу на хохолке тиви.
Бастион был расположен на скалистом островке слева от входа в бухту Подкова. С берегом островок соединялся каменной дамбой, вдоль нее торчали бетонные глыбы волнолома. Длина дамбы — шагов двести. От Рыночной пристани до бастиона можно было добраться за полторы минуты.
«Бастион» — это жители Льчевска говорили так по привычке. На самом деле там стояли три бастиона — остатки морской крепости.
Когда-то у крепости была форма неправильной снежинки. Но в позапрошлом веке неприятель подступил с суши и после долгой осады разгромил бастионы, которые смотрели в сторону берега. Теперь от них остались заросшие груды. А те, что были обращены к морю, уцелели.