Дырчатая луна

— Эй вы! Помогите же!

В гвардейской школе учат гимнастике не зря! Лён башмаками зацепился за бронзовое копыто, распластался животом на граните — головой вниз. Ухватил тощие запястья в полосато-зеленых манжетах. Сосед-мальчишка кинулся на помощь.

И в четыре руки они выволокли несчастного. Несчастную!..

Но нет, она не казалась несчастной. Темно-серые глаза сверкали за большими очками сердито и без всякого испуга.

— Психи бестолковые!

— Кто?! — возмутился Лён.

— Кто?! — звонко удивился рядом его помощник.

— Да не вы, не вы! Те, кто внизу. Несутся, как стадо... А те, кто стрельбу поднял, — совсем идиоты! Кругом мирные люди, а они...

— А тот, кто мирным людям сует за шиворот мороженое, он кто? — не удержался Лён. Девчонка мигнула — узнала. Но не растерялась.

— Мороженое — не граната. Оно для здоровья полезное.

— А если к позвоночнику? Тебе бы так...

Конечно, юные гвардейцы должны обходиться с особами женского пола по-рыцарски. Но это была теория. А практики не было: военная школа — чисто мужское заведение, девочек там видели только на телеэкране. И сейчас Лён опирался на более давний опыт, на свою интернатскую жизнь. В интернатах с девчонками обходились как с пацанами. А сейчас это было тем более уместно: очкастая незнакомка вовсе не напоминала примерную девочку из женского лицея.

— Боишься простудиться? Сейчас сделаю компресс...

Она сдвинула очки на лоб. Села, раскинув ноги циркулем — длинные, коричневые, в мелких порезах и прилипших травинках. Решительно придвинула висевшую на ремне через плечо школьную торбу, поставила между колен. Вынула моток бинта.

— Я же пошутил! — испугался Лён.

— Думаешь, это для тебя? Для него... — Девочка кивнула на мальчика в голландке. — Ну-ка, двигайся ближе!

Мальчик послушно подъехал, протирая на заду тонкую парусину.

— Сиди смирно... — Девочка тампоном промокнула его колени и щеку. Бросила покрасневший марлевый комок вниз (толпа вокруг памятника стремительно редела). Достала коричневый пузырек.

— Не вздумай дергаться... Молодец... У тебя воротник нашей школы и полоски четвертого класса. Почему я тебя не видела? Я всех четвероклассников знаю.

Мальчик отвернулся и треугольным подбородком уткнулся в плечо.

— Ну, что молчишь? Отвечай давай!

Он не стал противиться такой решительности. Пробормотал:

— Это не мой воротник... Вообще все не мое...

— А чье же?

— Не знаю.

— Как не знаешь? Ну-ка, говори!

«Какое ее дело?» — сердито удивился Лён. И хотел уже вступиться за младшего. Но тот мигнул и спросил шепотом:

— А ты никому не проболтаешься?

— Про что?.. Ну ладно, никому ничего не скажу.

Тогда он нехотя признался:

— Я стащил эту одежду на пляже... У того мальчишки наверняка что-то еще есть, а у меня было тряпье...

— Ты кто? Беженец?

Он посопел и сказал:

— Да.

Девочка умело присвистнула.

— Дела-а... А не похож. Ты с кем сюда приехал?

— Ни с кем, один. Я думал бабушку найти. Но люди в том доме сказали, что она умерла... Я ее плохо помню, она к нам в Орлиное приезжала, когда я был совсем маленький...

«Орлиное — это на границе Йосской области», — вспомнил Лён. Девочка насупилась и спросила довольно безжалостно:

— Ты, значит, сирота?

— Значит... — насупился и мальчик. — Мама и папа были в автобусе, который обстреляли с поста. И сожгли...

— Кто обстрелял? — спросил Лён. Довольно глупо.

— Да уж ясно, что не йоссы! Они по женщинам и детям огонь не открывают...

— Ага! И заложников не берут! И вообще у них белые крылышки за спинами, — не сдержался Лён.

В синих глазах мальчишки — металлический блеск:

— А ты там был?

«Что же я за болван! — ахнул Лён. — Ведь он же потерял отца и мать!»

Основы этикета и рыцарства воспитывали в юных гвардейцах старательно. За необдуманные слова принято извиняться.

— Прости, я не хотел тебя обидеть.

Мальчик опять округлил рот. Изумленно. Такие слова — от оборванного уличного пацана!

А девочка не удивилась. Сказала слегка ворчливо:

— Давно бы так... — Кивком бросила очки со лба на нос. Повернула их к Лёну: — Ты сможешь о нем позаботиться?

— Как? Я же сам бездомный!.. — И чтобы не было лишних расспросов, сказал сразу: — Меня поперли из военной школы в Ато-Карне. За то, что на посту разглядывал в бинокль планеты... Ну и наплевать, надоела казарма. А сюда приехал, потому что хотел увидеть море...

Украдкой он сцепил пальцы: чтобы судьба не отомстила за обидную ложь в адрес школы. А девочка придвинула к подбородку колени, попыталась натянуть на них подол юбочки и опять — к Лёну:

— А что собираешься делать?

— Понятия не имею... Может, попрошусь в рыбаки.

— Тебя-то у них и не хватало!

— Тебя-то здесь и не спросили!

Она не стала огрызаться в ответ. Почесала над очками бровь. Вздохнула, как уставшая тетенька:

— Что же с вами делать? Свалились на мою голову...

— Мы?! Свалились?! — вознегодовал Лён. — Ты сама на нас свалилась!

— Вернее, взлетела, — уточнил беженец в краденой голландке. — С земли — сюда.

— С нашей помощью! — поставил увесистую точку Лён.

Она покивала:

— Вы меня спасли. Ладно... Вам нужна крыша над головой?

— Да, — быстро сказал маленький беженец.