Дырка для ордена

— Рад видеть товарища по оружию в добром здравии и на этом свете, дорогой Узи. Должен сообщить, если это вам интересно, что могилы капитана Тарханова и майора Розенцвейга в Хайфе расположены рядом, в очень уютном и тенистом месте. При случае навестим.

— Я тоже рад. Но если Розенцвейг лежит там, как прикажете называть вас здесь?

— По-прежнему. Только фамилия моя теперь Розанов.

Тарханов действительно был рад встрече, не только потому, что ждал каких-то полезных для себя изменений судьбы, а просто так. И подумал, что и Ляхов был бы здесь к месту.

— Выпьем водки, за встречу, — сказал Чекменев. — Григорий Львович за неделю пребывания в России уже понял, что «Московская» вкуснее и полезнее «пейсаховки» и «кишмишевки».

— Лехаим! — согласился Розенцвейг, поднимая солидных размеров рюмку.

На этом веселье и закончилось.

Разговор начался серьезный.

Прежде всего Чекменев сказал Тарханову, что вел он себя очень правильно. Не задавал лишних вопросов, исполнял служебные обязанности в отряде как надлежит и зарекомендовал себя с наилучшей стороны.

— Я лично в этом и не сомневался, но кое-кто считал, что вас следует проверить по полной программе. Теперь испытательный срок завершен, и вы поступаете в мое полное распоряжение.

— К вам — это к кому? В смысле — в какую службу и на какую должность?

— Ну, с недавнего времени я являюсь начальником разведуправления штаба гвардии, чин — генерал-майор. А вам предлагаю должность одного из моих заместителей.

— Ого! — не сдержал удивления Тарханов. Карьерный рост получался крутоват. Впрочем, он ведь по чину полковник, и предлагаемая должность тоже полковничья.

— Если это вас чем-то не устраивает, можем обсудить и другие варианты, но они будут, естественно, пониже.

— Да нет, принципиальных возражений нет, просто со штабной работой я знаком больше теоретически…

— Ну, в моем штабе вам бумажками заниматься вряд ли придется. Я хочу поручить вам отдел «Глаголь», то есть организацию и проведение спецопераций. Подойдет?

— Это подойдет, — без дальнейших раздумий согласился Сергей. Теперь уже в его подчинении будет не только родной «Печенег-3», а и все остальные «Печенеги», истинного количества которых он пока не знал.

— И отлично. Приказ о назначении полковника Неверова я подпишу завтра, но приступаете вы к исполнению обязанностей немедленно. Тут у Григория Львовича интересная информация есть, послушайте. Потом обсудим.

— А господин Розанов в каком качестве выступает? — осведомился Тарханов, уже с точки зрения своего нового положения.

Розенцвейг понял это и засмеялся.

— Считайте меня временно прикомандированным к вашему управлению специалистом по координации совместной деятельности.

Речь же пойдет о том пресловутом устройстве, которое мы первоначально приняли за ядерный фугас. За прошедшее с тех пор время мы несколько продвинулись в своих исследованиях, в чем немало помогли детали, спрятанные в эфесе сабли.

Однако до конца понять, что это на самом деле такое, пока не смогли. Благодаря удачному броску гранаты господина Ляхова «Гнев Аллаха» на наши головы не обрушился, но взрыв и осколки уничтожили некоторые его детали, по мнению специалистов, весьма существенные. Возможно, ключевые.

Тем не менее существует предположение, что нам в руки попал неизвестной конструкции и основанный на непонятном пока принципе ядерный резонатор. Так, по крайней мере, говорят физики. Разведданные подтверждают, что заказчики и организаторы акции действительно рассчитывали на эффект, сопровождавшийся бы гибелью сотен тысяч человек, но оставивший невредимыми инфраструктуру и материальные ценности. Почему мы и думали вначале о нейтронной бомбе…

— По-прежнему не понимаю, при чем здесь наша служба.

— При том, — включился в разговор Чекменев, — что агентурные данные, а также информация, полученная от членов разгромленной при вашем непосредственном участии организации, почти со стопроцентной уверенностью указывают на то, что «Гнев Аллаха» сконструирован и изготовлен в России. И мы даже знаем, где и кем. Тоже почти наверняка. А вам придется превратить нашу «почти» уверенность в абсолютную. И затем провести операцию по захвату изобретателя вместе с его лабораторией. Понятно?

— Чего же не понять? Будем работать.

…Операция «Кулибин» вступила в завершающую фазу. Настало время от теоретических проработок переходить к делу. Отдав все необходимые распоряжения командирам групп, Тарханов, в принципе, мог забыть об этом деле и перейти к другим, которых у него по должности было предостаточно. Квалификации и умения у бойцов и командиров хватало, чтобы не тревожиться за исход акции.

Но что-то продолжало Сергея беспокоить. Смутное чувство неудовлетворенности и тревоги. Как будто бы он забыл нечто крайне важное и понимал это, но вот вспомнить, что именно, не мог, как ни напрягал память, впрямую и ассоциативно.