Дырка от бублика 1. Байки о вкусной и здоровой жизни

Мир знал много воров с именем и оригинальными характерами. Например, «голубой воришка» Ильфа и Петрова, когда крал, краснел. Были воры и гораздо менее стыдливые, но всё-таки не потерявшие человеческого облика. А профессионализм некоторых даже вызывал восхищение. «Багдадский вор!» – звучит даже как-то гордо… Так вот, председатель профкома Бахтубеков был серостью, дрянью и вряд ли человеком. Фигура заурядная, но, как вошь, столь же неприятная и в лихие годы шибко уж плодящаяся. Крал он с детского садика, и столь великий стаж в этом виде деятельности породил не менее великий опыт, который опирался не на творческую изобретательность и избирательность, а лишь на банальный хапальный рефлекс. И это была не болезнь, а ещё с детства сформировавшееся стойкое, противоположное коммунистическим байкам, мировоззрение: «Никому! Только себе!». За пятьдесят пять лет жизни опыт Бахтубекова был настолько всеобъемлющ, что поймать его за руку было практически невозможно.

Крал Бахтубеков молча и.

Улыбался редко и недобро…

Садистски посмеиваясь, он представлял себе, как наивные смешные граждане, живущие на одну зарплату и настоявшиеся после работы в очередях, лихорадочно перелистывают вечерами рассказы о Дзержинском и других великих с холодными умами, горячими сердцами и чистыми руками.

Люди всё ещё пытались верить в своё светлое будущее, и это действительно было смешно!

Надо сказать, что на этот смеху Бахтубекова были не только личные мотивы. Брат его, Ербол, работал в городском управлении внутренних дел в отделе БХСС в чине майора и, не обладая ни одним из вышеперечисленных качеств, считал себя уже живущим в коммунизме, то есть получал всё по потребностям. Являясь живым примером для сошек поменьше, он не упускал ни крупицы информации о себе подобных, занимающих гораздо более крупные ключевые посты в пределах республики. Мало того! Временами из сверхсекретных внутренних каналов просачивались и кое-какие сведения о великих хищниках – маяках внутреннего управленческого мира всесоюзной категории и масштаба. Тут уж, как говорится, чем выше был пост, тем больше возможностей и шире поле деятельности. Естественно, что Бахтубеков был в курсе нравственной погоды в верхах на сегодня и потому спал по ночам без вздрагиваний.

Когда Федя прокашлялся и смахнул слезу, Наум Аркадьевич надел очки и повторил:

– Поговорим о вампире Бахтубекове, друзья! О нашем профкоме! Хотел я этот разговор отложить для более подходящего случая, но человек предполагает, а Бог располагает: сегодня вечером я вылетаю за консультацией и протежированием в Киргизию к моему другу, а потом к сестре в Москву. У неё обнаружили опухоль.

Аполлон болезненно сморщился:

– Так опухоль же…

– Именно так, Поль! – прервал Наум Аркадьевич. – Именно опухоль, а «же» под вопросом. Ещё неизвестно, что было у твоей мамы вначале. Может быть, и саркома, а может быть, и что подоброкачественнее…

Аполлон вздрогнул и напружинился.

– Ну-ну… – доктор похлопал героя по колену. – Я это к тому, что сейчас наше здравоохранение – ой-ля-ля! Врачей штампуют, словно гайки. Причём со знаком качества на знаменитом мягком месте. Мыслители и исследователи не котируются. Человека никто не видит! Зачем думать и что-то уметь, когда кругом такая компьютеризация и механизация. Но мы отвлеклись от главного – от нашего врага номер один. Кровь двух наших Народных театров, как и кровь всех остальных коллективов, включая все массовые мероприятия, как минимум на одну четверть высасывает лично он. Я имею в виду дотации Облсовпрофа, завода и другие финансовые поступления.

– Ну, мне-то этого ты мог и не говорить, – хмыкнул Федя.

– Ничего-ничего. Послушаешь…

В отличие от парторга, тыканье Феди было не фамильярностью и хамством, а требованием самого эскулапа. Несмотря на чудовищную разницу в возрасте, они были друзья «не разлей вода!».

– Да, – продолжал доктор. – О крови, которую высасывает профком и его тёплая административная компашечка из самого завода, я сегодня распространяться не буду. Хотя можно было бы…

– Рассказать об исчезновении коленвалов, аккумуляторов, стартеров, радиаторов, карбюраторов, гаек, винтов, инструментов и даже постельного белья с печатями из заводского общежития! – перехватил Федя.

– Вот-вот! Не будем хватать два яблока одной рукой. Тем более таких, как наш гигантский кроваво-красный алма-атинский апорт. В общем, будьте внимательны. И не забывайте, что высшая политика – это превращение врагов в друзей, хорошая – когда враги вынуждены вести себя, как друзья, и дерьмовая – превращение друзей во врагов. Последний вид характерен для Феденьки…

– Ну, знаешь, Нюма… – Федя обиженно надулся.