Дырки в дуршлаге

Евгения Лазурина Дырки в дуршлаге

Несмеяна

Где-то в далеком государстве жила была девушка, полная вселенской печали. И сколько бы ни

старались развлечь ее придворные шуты, прислуга и десятки добрых молодцев, царевна (а она

была царевна) никак не улыбалась даже уголком своего красивого рта.

Почему она не улыбалась, никто не знал, ведь внешних причин для хандры не было: в царстве

был мир и покой, у нее был любящий отец рядом, мать умерла так давно, что можно сказать, что

девушка никогда ее не видела. Дочка царя могла позволить себе все, что душеньке ее было

угодно, но душеньке оказалось угодно печалиться и вздыхать.

Когда царевне исполнилось 16 лет, царь объявил по всему своему государству и по всем

соседним и дальним государствам важное сообщение: любой, кто рассмешит его девочку, получит ее в жены и полцарства в придачу.

И тут началось такое! Разные «смехачи» приходили. Однажды пришел Вовка, представляете? Тот самый, с его любимой фразой «и так сойдет». Он решал математические задачки, а царь заливался хохотом над половинкой землекопа, а дочке его хоть бы что: сидит как вкопанная и смотрит куда-то вдаль грустными глазами, полными едва сдерживаемых слез. «Половина землекопа – это разве смешно? Тут же помочь человеку нужно, помочь, а они смеются, изверги», – думала царевна.

Еще приходил тот принц, которому потом суждено будет Спящую красавицу разбудить, но он об

этом не знал тогда, поэтому и пришел. Он знал, что ему не то разбудить нужно, не то рассмешить, но наверняка ему никто не рассказывал. Он нашу красавицу-то целовать полез, а она как закричит, что мама дорогая, полдворца на уши подняла. «Ненормальная», – подумал принц, и еще подумал «все-таки разбудить». И уехал куда глаза глядят на поиски своего счастья.

А один раз приходил даже Пьеро. Никто так и не понял, на что он вообще надеялся. Пришел,

постоял, повздыхал, походил из угла в угол, пытался петь, но голос дрожал из-за едва

сдерживаемых слез, а царевна из-за него месяц вообще никого не принимала и почти ничего не

ела. Царь даже после этого издал приказ Пьеро больше в царство не пропускать ни под каким предлогом.

После десятков неудачный попыток царь уже было отчаялся и практически смирился с тем, что

дочь его страдает ангедонией вечно и бесповоротно. Как вдруг…

А вдруг не будет. Все развивалось на самом деле очень медленно и незаметно. Царевна тихонько

осознавала одну важную штуку: все тлен. Вокруг тлен, и мы все умрем. И когда ее осознание

достигло наивысшего пика, она вдруг обрела себя. Вдруг. Вдруг. Для всех этого было вдруг, а для царевны это был тяжелый путь через вселенскую скорбь. Наша Несмеяна сбежала и разыскала Пьеро. И теперь они живут где-то на окраине Вселенной, пекут пироги и каждый день проживают как последний.

Корона

Жил-был царь, и была у него, как водится, корона. Корона была красивая, тут никаких претензий. Вся целиком из золота, инкрустирована драгоценными камнями: изумруды, сапфиры, сияющие бриллианты. Завидовали все – и стар, и млад, и богач, и нищий.Только царю она не нравилась, и тот слезно просил ее заменить. Царь был добрый, хороший, на царя совсем не похожий. Друг был всем и брат этот царь. То воду таскает из колодца к общему ужину, то дрова рубит, то в лес отправится за грибами да за ягодами.

А корону не любил свою. Но народ говорил, что на этой короне все их государство держится, что без нее пропадут они все, что беречь ее нужно, как зеницу ока. И царь берег. Сделал ей ящик стеклянный собственными руками, постамент ей сделал, и поставил ее за стекло в своем дворце. Он не может ее носить, но никто не знает почему.

Эх, бедный-бедный царь!!! Если б они только знали, что эта корона сделала с его властолюбивым отцом. Довела его до ручки. Он сошел с ума из-за неё, спал вместе с ней. Даже сына своего к ней не подпускал, никому не доверял отец, сам себе иногда не доверял.

Как вспомнит царь безумные крики отца на весь дворец: "Кто спер корону", – так тошно ему видеть это изделие желчи и злобы. А корону никто и не брал никогда, отцу вечно кошмары снились. Народ был простой в том государстве, никто и не знал бы, что с ней делать-то, в случае чего.

Да и к тому же отец всем внушил, что корона эта необычная, и без нее ни урожая им, ни дождя, ни солнца, никакого-то еще благополучия. Внушил, что корона должна находиться только во дворце и нигде больше. Всем внушил, кроме сына.

А сын, став царем после смерти батюшки, все лелеял планы, как от нее избавится. Не нравилась та ему, и все тут. Слишком уж она ему много горя в детстве принесла.

Собрался он как-то ночью, положил злосчастную корону в мешок, и понес в лес, подальше, к болоту. Выбросил ее в болото, и легче ему стало.

Вернулся ко дворцу – а дворца нет, и государства никакого нет, и не царь он вовсе, а крестьянин обычный. На месте дворца стоит домик дряхленький, а оттуда маменька с папенькой глядят на него, как живые, и улыбаются. Доволен он очень, что живы они, и плевать хотел он, что не царь вовсе.