Дышать водой

— Представь, что ты птица. Тебе ведь не впервой? Но теперь ты ласточка.

— Ик. Профессор, позвольте узнать. Ик. В чем собственно суть метода?

— Терпение, птичка. Сначала машем крыльями, делаем глубокий вдох и выдох. Вот так, умница. Выдуваем весь воздух, весь-весь, пока не закончится. И! Задерживаем дыхание.

Пока я глупо стою, как птица, и изо всех сил пытаюсь удержать равновесие, а главное не рассмеяться, мой важный профессор ходит из стороны в сторону, эмоционально жестикулируя, словно лекцию читает.

— А теперь самый важный момент!

Артем останавливается прямо передо мной, поднимает указательный палец вверх, и внимательно смотрит мне в лицо.

— Делаем обезьянку: затыкаем уши пальцами и высовываем язык. Ну, и кого мы стесняемся? Врач — не мужчина, здесь все свои.

Подбадривая меня, молодой человек со всей серьезностью на лице затыкает уши и высовывает язык. Моя нога затекла, кислород на исходе, задыхаться зря не хочу и все-таки повторяю обезьянку. Держусь, что есть сил. Не проходит и трех секунд, как Артем заливается смехом и таким заразительным, что я тоже невольно начинаю хохотать.

— Ты развел меня, да?

Он уже согнулся пополам и держится за живот.

— Видела бы ты свое лицо! Это того стоило!

— Да как тебе не стыдно?! — накидываюсь с тумаками.

— Ну-ну, пациентка, потише! Икота ведь прошла?

И тут я ловлю себя на том, что действительно больше не икаю. Только теперь не разберешь, что из всего этого помогло: ласточка, задержка дыхания, обезьянка, смех, или все вместе.

— Каюсь, ласточку я сам придумал. Но признай, неплохой вышел экспромт. А вот обезьянка, и правда, работает, этому меня еще дедушка научил в детстве.

Ну как на такого обижаться? С одной стороны, конечно, раздражает жутко эта самодовольная физиономия, а с другой, в его компании и минуты не проведешь без улыбки, с таким-то обаянием и мимикой. Да и у меня на острове кроме отца и его бизнес-партнеров ни одного знакомого.

— Мир?

Протягивает мне руку, а в глазах столько надежды. Вот артист!

— Мир. Я еще не представилась, Арина из Питера.

Вслед за рукопожатием мой новый знакомый нежно целует мою руку, и не отпуская, ведёт за собой вдоль берега, спасибо, в нужном мне направлении. До чего самоуверенный тип, никаких границ у человека! Хотя, чему-то, может, и стоит у него поучиться.

— Арина… — самозабвенно произносит мое имя, словно в нем скрыта разгадка какой-то вселенской тайны. — Я кричал тебе перед столкновением, ты, правда, не слышала?

— Нет, я думала это чайки.

— Ага, одна большая такая чайка.

— А что кричал?

Мне показалось, или он засмущался? Нет, показалось.

— Я кричал: «Девушка, берите левее, я здесь».

— Ах ты врунишка! Левее говоришь, у меня неплохой хук левой.

Теперь я пытаюсь ударить его в бок, но он уворачивается. И я снова бегу по белому песку, задорно смеясь, пока не достигаю своей цели. Мошенник побежден. Мы останавливаемся, глядя на океан и оба пытаемся отдышаться.

— Знаешь, впервые в жизни рад, что меня сбили с ног. И даже готов повторить!

Не надо поворачивать головы, чтобы понять, в этот момент мы оба глупо улыбаемся, разглядывая парусники на горизонте. Сейчас рядом с ним, будто не я вовсе, а какая-то другая девчонка. И эта я мне нравится на порядок больше, чем та, что была еще вчера.

Артем любезно проводил меня до отеля, рассказав за время прогулки, что учился за границей, а сейчас работает на фирме отца, продолжая семейный бизнес. Здесь он живёт на яхте со своим лучшим другом, с которым они ещё в один горшок писали, но не смотря на годы, обучение в разных странах, а теперь и непростые рабочие графики с командировками, все равно продолжают общаться. О себе я почти ничего не рассказывала. Да он и не спрашивал, за что была ему благодарна, скорее развлекал меня и старался рассмешить. И у него неплохо получалось.

А к тому моменту, когда мы обменялись номерами телефонов и я уже заходила в отель, поняла, что от нестираемой улыбки на лице стали болеть щеки. Что ж, эти мышцы тоже не мешает иногда тренировать.

Федор

«Дело не в том, чтобы знать много, а в том, чтобы знать из всего того, что можно знать, самое нужное».

Л.Н. Толстой

Слепящий солнечный свет заливал помещение. Когда в телефоне пошли гудки, мужчина, сам того не замечая, нервно затеребил занавески. Он застыл под потоками холодного воздуха из кондиционера, по привычке оценивая ситуацию за окном.

— Шеф? — гудки кончились, но вместо голоса из трубки доносился хруст и хлюпающие звуки, словно на том конце кто-то что-то смачно жевал. От этого рот неизбежно наполнился слюной.

«А я вот еще не жрал!» — с обидой пронеслось в голове.

— Здесь я. Давай, Федюня, излагай.

На это молодой мужчина лишь в очередной раз стиснул зубы. Что за фак! Вот уже почти пять лет вся команда обращалась к Федору Бондареву не иначе, как Бонд, и только шеф упорно звал его Федюней. Ну разве может быть Федюней двухметровый качок, напоминающий скорее мощный стальной шкаф?