Дыши глубже

– Милая, – не знаю, что сказать, в этот момент, как себя вести, страшно, с одной стороны, вдруг не успею довести, ну, скорую ждать не мог, решил – сам отвезу, я опустил переднее сиденье, чтобы ей удобно было, глажу нежно бедро, мысленно успокаиваю себя, что все в порядке и мы успеем. Валера говорил, что это первые роды и они быстро не пройдут, так что, по-любому, я успею.

– Ты что делаешь, Алекс? – смотрит на мою руку, потом убирает ее со своего бедра, – о чем ты думаешь в этот момент? Конечно, о сексе.

– Ты что такое говоришь? У меня и в мыслях не было, я тебя не хочу, нет, ты что, просто поглаживал, успокаивал....

И тут понеслось, она заплакала, так громко, как ребенок:

– Конечно, ты меня не хочешь, я же растолстела, стала безобразной, кто захочет спать с таким шариком, как я? – и начинает плакать.

– Ванилька....Амалька, – клянусь я растерялся, – я тебе хочу, я всегда тебя хочу, просто последнюю неделю не трогал тебя, сама понимаешь..... – она опять закричала, схватила мою руку, положила себе на живот.

– Алекс, – еле дышит, часто, громко, я, кажется, слышу работу ее сердца, или это мое сердце, но с каждым криком я сильнее нажимаю на газ, – ты не представляешь, как это больно! Больнооооо, – слезы безостановочно льются с ее глаз.

Доезжаем мы быстро, нас уже ждут, Валера и санитары с каталкой подходят к нам, Амаля выходит из машины, и из нее опять выливается вода. Много воды, прозрачной, чистой.

– Быстро, быстро, – командует Валера над санитарами, те, в свою очередь, быстро выполняют свою работу, Амаля кричит уже чаще, про дыхание молчу, кажется, все вокруг слышат ее выдох и вздох.

– Алекс, пошли со мной, – уже в смотровой кричит Амаля.

– Нет, сюда нельзя, потом, в родзал можно, – встревает Валера, – Амаля, ты не передумала, на счет кесарево сечения? Ты ничего не почувствуешь, проснешься, дети уже смотрят на тебя.

– Дядь Валер, я не смогу сама родить? – и говорит, и кричит, все чаще и чаще .

– Сможешь.

– Тогда я сама, я сама хочу родить, – твердит Амаля, и тогда, на последнем плановом приеме , когда Валера посоветовал нам кесарево сечение, она наотрез отказалась. Они уходят, оставляя меня в приемном отделении. Я, как маленький ребенок, смотрю в замочную скважину, где медсестра предлагает Амальке сесть, а та отодвигает стул, оставаясь стоять, прогибается от боли, упираясь рукой о кушетку, наотрез отказывается сесть, медсестре приходиться стоя взять у нее из вены кровь. Амаля опять выгибается, опираясь рукой о кушетку, стоит раком, кровь хлыщет у нее из вены струёй, по руке вниз на кушетку, и я не выдерживаю, залетаю.

– Вы не видите? – кричу на испуганную медсестру, – где Валерий? – помогаю Амальке, которая просит не трогать ее, сгибаю ее руку в локте, чтобы кровь остановить.

– Он сейчас подойдет, – говорит эта недоделанная медсестра, наспех вытирая руки Амали и кушетку от крови.

– Алекс , сейчас же выйди отсюда! – слышу голос Валеры и успокаиваюсь.

– Валер...

– Алекс, выйди.

– Алекс, и на роды не приходи,- кричит Амалька, сгибаясь всем телом. Я хочу подойти, но она вытягивает руку,- не трогай меня пожалуйста,- еле выговаривает, когда схватка отпускает. Черт я в этом ничего не понимаю, но на ванилку смотреть не могу. Как ей больно, что она так кричит.

- Выходи, - Валера выпроваживает меня в приемную, где уже собрались все. Моя мама, папа, Амалина мама и Валя с Машей. Все нервно расхаживают по приемной, который между прочем обставлен кожаными диванами, и креслами, но ими никто из нас не пользуется. Все заваливают меня вопросами, на которые я не могу ответить.

- Валера сказал, ждать, - я вздрагиваю когда слышу крики Амали.

Нервно расхаживаю по приемной, где все уже давно уселись на диван, и уже привыкли к крикам Амали.

Я честно устал уже мерить шагами это помещение, кроме криков Амали, как будто ее режут там, ничего не происходит. А уже прошел час. Каждую минуту открываю дверь, заглядываю, никого нет. Но и с каждой минутой моя ванилька все громче и громче кричит. И меня прорывает, я захожу внутрь. Все пахнет спиртом, стерильно чистые помещения, которые друг от друга отделяет стеклянные, матовые , пластиковые ширмы. Я иду в сторону криков, и встречаю какую-то женщину, больше похожую на цыганку. До тошноты накрашенную во все цвета радуги, вся в золоте, но в медицинской шапочке, перчатках, и халате.

- Молодой человек вы куда идете?

- Я иду к своей жене! Она тут рожает!

- Вам сюда нельзя!

- Послушайте сюда! Вы что там с ней делаете, что она так кричит?

- Вы наверное первый раз тут?

- Какая разница! Идите сделайте , что нибудь, чтобы она не кричала так! - она вылупляет свои и без того огромные глазища на меня, хочет открыть рот, что-то мне сказать, но не успевает,-если она сейчас же не замолчит, я разнесу тут все!

Она поворачивается и быстрыми шагами цокает своими каблуками в противоположенную сторону! Я иду следом.

- Валерий Виссарионович, там какой-то молодой человек, сказал, что разнесет тут все....