Дыши (ЛП)

— Дело в том… — она замолчала, замерла, и он снова увидел, как она прикусила нижнюю губу. На этот раз втянула ее внутрь, зубки скользнули по губе и исчезли.

Господи, она не имела ни малейшего понятия, что все ее действия не только невероятно сексуальны, но они выглядели более сексуально именно потому, что она понятия не имела, что делает.

— Фэй, — позвал он мягко, ее взгляд метнулся к нему, и она снова заговорила, на этот раз быстро.

— Есть мальчик, — начала она. — Я не знаю, девяти или десяти лет. Он приходит в библиотеку и крадет книги.

— Ясно, — пробормотал он, а потом предположил: — Вы не хотите навлекать на него неприятности, но также не можете допустить, чтобы он воровал книги.

— Нет, — покачала она головой, — он их возвращает.

Чейз моргнул, потом спросил:

— Что?

— Он их возвращает, — повторила Фэй и торопливо продолжила: — То есть, поскольку он их крадет вместо того, чтобы брать по читательскому билету, я не могу знать, возвращает ли он все. Но вот уже несколько месяцев он приходит раз или два в неделю, и раз или два в неделю в ящике для возврата остаются две или три книги, которые так и не были сданы. Итак, поскольку у меня нет отметок о том, что он взял, я не могу знать, вернул ли он их все. Но хоть мальчик и худенький, а куртка на нем большая, он не может унести десятки книг. И я за ним слежу. Так что, если бы он много воровал, я бы заметила. Он не ворует целыми кипами, так что я не уверена, но думаю, что он возвращает их все или, э-э… — она запнулась, затем закончила, — подавляющее большинство.

— Если все так, не уверен, в чем проблема.

Она заметно глубоко вздохнула.

А потом выпалила, тихо сообщив:

— Его избивают.

При этом Чейз выпрямился у двери, но не отошел от нее, прошептав:

— Избивают?

Она кивнула.

— Откуда вы знаете?

— Я видела на его скуле синяк. А другой — на челюсти. А еще на запястьях. Но сегодня… — Она сглотнула, сделала к нему полшага, остановилась и еще раз вдохнула, прежде чем продолжить: — Сегодня было хуже.

— Насколько хуже?

— Заплывший глаз, синяки на лице, опухший нос и открытая рана на губе.

— Черт, — пробормотал Чейз.

— Это еще не все, — прошептала она, и Чейз кивнул ей, чтобы она продолжала. — Он… ну, он очень худой. И грязный, очень грязный. И одежда на нем слишком большого размера. И он очень-очень худой.

— Вы уже это говорили, — тихо заметил Чейз.

— Он очень-очень худой, Чейз, так что, это стоит повторить, — тихо ответила она.

Чейз выдержал ее взгляд и повторно пробормотал:

— Черт. — Затем он упер руки в бока и спросил: — Вы знаете этого ребенка?

Она покачала головой.

— Говорили с ним? — продолжил Чейз.

Она снова покачала головой, но ответила:

— Каждый раз, когда я пытаюсь к нему приблизиться, он убегает. Сегодня я попробовала еще раз и погналась за ним. Он был в ужасе. Обогнал меня, а затем исчез.

Господи, она погналась за ним? Симпатичная, фигуристая, тихая городская библиотекарша погналась за ребенком?

— Вы его преследовали? — озвучил он свой вопрос.

— Да, от библиотеки в город. Он исчез, как только свернул на главную улицу. Ну, не в ту минуту, когда я была от него в полуквартале, а чуть позже. И я убеждала его, что у него не возникнет проблем, но он все равно убежал.

— И вы погнались за ним. — На этот раз это прозвучало как утверждение.

— Да, — подтвердила Фэй, но он увидел, как она слегка вздрогнула и прошептала: — О, нет, я поступила неправильно?

— Извините, милая, но вы должны знать, на случай, если представится другая возможность. Не следует преследовать избитого и недокормленного ребенка, чей вид в значительной степени подтверждает, что его, вероятно, кто-то избивает, и о нем не заботятся. Понятно, что он не живет хорошей жизнью. Вполне вероятно, его жизнь наполнена страхом. А тот факт, что он без спроса берет библиотечные книги, говорит мне, что все происходит у него дома, а значит, он никому не доверяет, поэтому использует любую возможность уклониться от общения, даже если это всего лишь оформление читательского билета в библиотеку.

По мере того, как Чейз говорил, глаза Фэй становились все шире, губы приоткрылись, и она смотрела на него с тем же умоляющим удивлением, что и вчера утром.

И в уединении маленькой комнаты для допросов, обсуждая ребенка, подвергшегося насилию, это выглядело гораздо привлекательнее.

Затем она выдохнула свое милое:

— Ох.

В этот момент он понял свою ошибку, оказавшись с ней наедине. Вся она являла собой заживающую рану, которую он так давно хотел почесать. Фэй Гуднайт говорила и реагировала в двух футах от него, ее голос доносился до него, на ее лице отражались эмоции, ее аромат наполнял комнату. Нет, она не была заживающей раной.

Она была жаждой.

Чейз отодвинул свои чувства вглубь подсознания и спросил:

— Он продолжает приходить?

Она моргнула и спросила в ответ:

— Что?

— Этот мальчик, вы сказали, что пытались к нему подойти, а потом преследовали по улице, значит, он все время возвращался?

Он видел, как дернулись ее губки цвета розовой жевательной резинки, но она кивнула и добавила:

— Да.