Дыши (ЛП)

Я бродила по комнате, включая свет, пытаясь решить, что делать, что сказать и мечтая скрыться в ванной и позвонить Лори, Лекси, Крис или Твайле, чтобы спросить у них совета, когда Чейз сказал:

— Я домой.

Я стояла возле своей стороны кровати, включала лампу, но от его слов, как от выстрела, моя спина выпрямилась, и мой взгляд метнулся к нему, стоящему в пальто у двери.

С той ночи, когда он лишил меня девственности, мы никогда не спали порознь. Ни разу. Никогда не ложились спать друг без друга.

Ни разу.

У меня не было хорошего предчувствия по этому поводу.

— Что? — прошептала я.

Он не повторил.

Вместо этого сказал:

— Езжай завтра к своим родным без меня. Я позвоню тебе в понедельник. Может быть, во вторник.

В понедельник?

Может быть, во вторник?

Холод пробежал по моей коже, хотя я все еще не сняла пальто, но я не шевельнула ни единым мускулом и уставилась на него.

— Пока, Фэй, — закончил он.

Пока, Фэй?

Никаких поцелуев. Никаких прикосновений. Никаких «милая», «дорогая» или «детка».

Просто: «пока, Фэй».

Он был у двери, когда я, заикаясь, позвала:

— Я… ты… Чейз, что происходит?

Он отвернулся от двери и посмотрел на меня.

— Тебе тоже нужно пространство. Все происходит быстро. Слишком быстро, на мой взгляд. Слишком быстро для тебя, ведь это твои первые отношения. Давай притормозим, я даю нам время, чтобы привести в порядок мысли.

Привести в порядок мысли?

Что там приводить в порядок?

Сердце начало колотиться так сильно, что я действительно его чувствовала.

— Я… мне… это не кажется быстрым, — осторожно сказала я.

— И все же, это быстро, — твердо заявил он, поставив точку в разговоре, и начал поворачиваться к двери, бормоча: — Позвоню во вторник.

От мыслей, сталкивающихся в моем мозгу, я видела его движения как в замедленной съемке, хотя, на самом деле, он двигался как обычно.

И мыслей у меня было много.

Очень много.

Недели мыслей.

И они появлялись так быстро, что, казалось, голова вот-вот взорвется.

Затем я почувствовала, как мои плечи расправились, и я сказала:

— Ты позвонишь мне во вторник.

Он оглянулся на меня и с нетерпением подтвердил:

— Да. Так я и сказал. Я позвоню тебе во вторник.

— Я видела тебя каждый день, спала рядом с тобой каждую ночь в течение нескольких недель, и вдруг я не только не увижу тебя, но и не получу от тебя вестей два дня.

— Все верно.

— Ты говорил мне, что я не буду спать без тебя, — напомнила я и закончила: — Никогда. Теперь ты говоришь, что я не буду спать с тобой два дня?

Мышца на его челюсти дрогнула, но он не произнес ни слова.

Мое сердце забилось быстрее.

Я сменила тактику.

— Что, если я не хочу ждать до вторника? — спросила я.

Он покачал головой.

— Фэй, уже поздно. Я вымотался. Мы поговорим во вторник.

— И тебе не важно, что я бы предпочла, чтобы ты остался, и мы либо поговорили о том, что явно тебя беспокоит, либо ты позволил бы мне позаботиться о тебе другими способами?

— Нет, не важно, потому что я устал. Я думал по дороге домой, и я уже сказал, как ты можешь обо мне позаботиться: дать мне пространство. Итак, ты даешь мне пространство, и мы поговорим во вторник.

Я бы дала ему пространство. Но он решил дать его себе без меня.

Меня тут же осенило, что Чейз многое решил без меня.

И меня также поразило, что всякий раз, когда мои подруги говорили мне, что их парням нужно пространство, на самом деле, они в нем не нуждались, им нужно было что-то совершенно другое.

Поэтому я приняла решение — первое в наших отношениях.

— Нет, не поговорим, — объявила я, и его брови нахмурились.

Затем он сделал успокаивающий вдох, явно подавляя раздражение от того, что имеет дело с неопытной девушкой, и объяснил:

— Когда я говорю, что мне нужно пространство, Фэй, когда кому-то нужно пространство, важно дать ему его.

О, нет.

Ни черта подобного.

Он мог быть моим первым почти во всем, но мне было не семнадцать, и я не познавала мир. Мне было двадцать девять, черт возьми, я не была глупой, у меня имелось собственное мнение, собственные желания, собственные потребности, и они были такими же ценными, как и его.

Наконец, внезапно мне все это так осточертело, что захотелось кричать.

Я не закричала.

Сбрасывая с себя пальто, я предложила:

— Отлично, бери его, да побольше.

Он полностью развернулся от двери и спросил:

— Что?

— Возьми его побольше, — повторила я, направляясь на кухню и по пути бросая пальто на табурет. — Ты хочешь его. Оно у тебя есть. Но не трудись звонить мне во вторник.

Его едва сдерживаемое терпение лопнуло, когда он заявил:

— Господи, Фэй, сейчас охеренно поздно, я пи*дец как устал. Я объясняю тебе, что мне нужно, чтобы ты поняла меня, и мне не нужна гребаная драма.

— Никакой драмы, — я открыла шкаф и достала бокал. Закрыв дверцу, я повернулась к нему, но не глядя на него, потянулась к бутылке вина на столешнице, и закончила: — Я даю тебе пространство. Много пространства.

— Ладно, — сказал он, когда я потянула за пластиковую штуковину, которую Чейз засунул в бутылку прошлым вечером, чтобы вино не выдохлось. Душераздирающе грустно, что я делаю это сама, потому что предыдущее решение Чейза означало, что он больше никогда этого не сделает.