Дыши мной

Иэн рванул на себя дверь и влетел в небольшой холл. После промозглого воздуха улицы в лицо пахнуло теплом. Он отошел в сторону, пропуская Мэтта, мельком осмотрелся. Администраторская стойка, лестница, два уходящих в стороны коридора, стены, обшитые деревянными панелями. Новыми. Или реставрированными, но по крайней мере больше не поеденными жучком. Прелесть!

Где-то в глубине дома стоял гул голосов. Со стороны стойки раздался шорох и взгляд вернулся туда: из-за неё вынырнула светловолосая, голубоглазая женщина под шестьдесят и не без труда стала выбираться в проход. Полноватая, но всё еще красивая. Она протиснулась между столом и стеной, сделала несколько быстрых шажочков, подлетела к Иэну. Секунда и пышные формы прижались к нему. В щеку влетел звонкий поцелуй.

— Ну наконец-то! — раздалось взволнованное восклицание.

Вот кто действительно рад его видеть. Иэн высунул руки из карманов и на секунду спрятал женщину в объятиях.

— Привет, тётя Мел, — пробормотал он в светлые волосы.

И тут же разомкнул руки. Мать Мэтта отступила, повернулась к сыну и повторила ритуал.

— Где вас носит, черти? — она так же звонко чмокнула Мэтта и отстранилась, упирая кулаки в бока. — Все уже собрались, вас не могли больше ждать, — она запнулась. — Прости милый, — в голубых глазах затаилась жалость.

А вот это точно лишнее. Что-что, а жалость здесь нужна меньше всего. Иэн сбросил с плеч парку, швырнул на стоящую тут же кованную вешалку и обернулся.

— Мы старались, как могли. Ну что, вечеринка с дымком, да? — он вскинул брови.

Тётя Мелисса нахмурилась, как злой милый мишка. Жалость испарилась.

— Замолчи, засранец. — шикнула она. — Прояви уважение хотя бы сегодня. Престон не был золотым человеком, но он всё-таки тебя родил…

Великое достижение.

— Ну допустим не родил, а сделал, — Иэн сунул руки в карманы джинсов. — Для этого ему понадобилось минут пять, вряд ли он очень страдал…

— Иэн!

— …желчный пузырь и тот делает камни дольше, серьёзно.

Тётя замахнулась и её ладонь ощутимо припечаталась к его затылку. Чудесная женщина.

— Невыносимый ребенок, — прошипела она. — Быстро в отцовский кабинет! Тебя заждались.

— Урна?

— Не смешно, — на этот раз отозвался до сих пор молчавший Мэтт.

— Разве? Кто еще может меня ждать?

— Не спрашивай, — тётя Мелисса устало отмахнулась. — Это какой-то кошмар, но я не должна говорить.

Какого хрена? Брови Иэна сами поползли на лоб и остались там. Что еще могло случиться кроме того, что уже случилось?

— А мы не должны пройти к гостям? — влез Мэтт, стягивая куртку и аккуратно вешая на крючок.

Очень своевременный вопрос. Иэн перевел взгляд на тетку. Та нахмурилась еще больше, хотя, казалось, больше некуда.

— Мы с тобой пойдём, но у Иэна есть другие дела, — её глаза с тревогой заглянули в его лицо. — Только держись за сердце, дорогой, — прибавила тётя, взяла его за локоть и несильно подтолкнула к левому коридору.

Как-то слишком много загадочности. Однако кто он такой, чтобы ослушаться эту женщину? Иэн легко двинулся в заданном направлении.

— Какое сердце, тётя Мел? — он развернулся и сделал несколько шагов спиной вперед. — Мне тридцать, я каждый день подтягиваюсь и отжимаюсь.

— Это не кардио, — пробормотал Мэтт.

— Мог бы и поддакнуть, доктор Ройс.

В голубых глазах брата отразилась тревога, почти такая же, как в голубых глазах его матери. А это начинает напрягать… Пробуждает какое-то неясное гаденькое чувство под рёбрами… Иэн круто развернулся и скрылся в коридоре окончательно. Чтобы они хоть ненадолго перестали смотреть вот так. Пусть идут в правое крыло: там бар, там люди пьют и грустят, и тревогу можно направить на кого угодно.

А кабинет когда-то был в левом крыле, рядом с другими хозяйственными помещениями. Видимо, здесь и остался. Иэн быстро прошел мимо трёх дверей без каких-либо обозначений, и остановился возле четвертой. Последней. На тёмном дереве блестела металлическая табличка. «Мр. Ройс, владелец». Иэн замер, занеся руку над дверной ручкой. Но только на несколько секунд.

Глубокий вдох. Выдох. Этот кабинет больше никому не принадлежит. И за расписанные карандашем обои в номере «три» больше ни от кого не влетит тонким прутом по рукам.

Он резко распахнул дверь и сделал шаг в комнату.

— Мистер Ройс! Наконец-то! — уверенный мужской голос мгновенно лишил решительного настроя.

Тело передернуло, в ушах раздался звон. Иэн застыл на пороге. Мистер Ройс?

— Проходите, мы заждались.

Ну да, он Ройс, но… в этих стенах его никогда так не называли. Иэн ошарашенно повёл взглядом, осматривая комнату. Всё те же деревянные панели до середины стены, а от середины до верха обои с папоротником. Этим обоям лет двадцать, не меньше. Иэн еще помогал разматывать трубки и размазывать клей по отрезанным полоскам… Взгляд пустился дальше. Тёмный ковёр, две кадки с высокими кустами. Широкий стол и два кресла напротив. Мужчина за столом: чёрный костюм, белая рубашка, очки, папка. И… Кто-то в кресле, спиной к двери. Будто подросток, мальчик, яркий короткостриженый блондин.

На лице мужчины застыло ожидание.