Дыши, мой друг, дыши (СИ)

Он схватил стул и со всего размаху бросил в стену – тот отлетел от неё и с грохотом покатился по полу. Трюмпер медленно подошёл к кровати и опустился на самый край. Закрыв лицо руками, он попытался успокоиться. Его чёрные короткие волосы чуть спали на лицо, закрывая часть щёк и лба, помятая ото сна футболка сейчас выглядела довольно ужасно и казалась какой-то бесформенной тряпкой, а пальцы с аккуратным чёрным маникюром начали подрагивать. Парень вздохнул и задумчиво поднял голову в сторону окна. Последнее время он часто срывался из-за всяких мелочей, из-за пустяков и безысходности. Он просто не знал, что ему делать дальше, не знал, как управляться со всем наследством, не знал больше ничего.

Билл ещё раз вздохнул, подошёл к зеркалу и облокотился руками о гладкую зеркальную поверхность, откуда на него смотрел высокий немного бледный девятнадцатилетний парень с лёгкими отметинами на щеках от подушки, оставшиеся после сна. Его карие глаза упали на прикрепленную к зеркалу бумажку, где его ровным почерком было написано: «14:30. Похороны отца».

Билл собирался надеть специально эту белоснежную рубашку с костюмом, чтобы хотя бы раз в жизни угодить папе, который никогда не хотел принимать его стиль в одежде. А теперь, когда единственная вещь в этом доме была испорчена, ему придётся снова надеть чёрные джинсы, футболку и кожаную куртку.

Билл печально отвёл глаза в сторону и взглянул на часы. 10:45. Уже совсем скоро… осталось чуть-чуть.

Встретившись со своим отражением взглядом, парень понял, что глаза его двойника блестят от слёз, которые так и не смогли вырвать наружу. Он отошёл от зеркала и подошёл к окну, до конца распахнув одним резким движение шторы. Солнце ярким диском поливало улицы своими лучами. Лето. Жаркое лето порой так сильно убивало его душу, оставляя там едкий отпечаток своих пальцев.

А по ночам ему снился дождь. Сильный ливень с громом и молниями. И такое чувство одиночества порой наваливалось на него в те моменты, когда парень просыпался, когда понимал, что что-то в его жизни не так. Что могло бы быть всё по-другому. Но привычный ритм дня поглощал его полностью, заставляя забыть всё то, что преследовало его по ночам.

А теперь, когда его единственный родной человек так нагло оставил его в этом ужасном мире, Билл просто не представлял, как справится в одиночестве.

Его такие робкие попытки выжить в этой пустоте совершенно не имели никакого смысла и даже, порой, заставлял смириться с поражением. Жить дальше, забывая прошлое, которое он и так смутно помнил – это всё, что ему оставалось.

Парень безразлично скользнул по пустой комнате, вспоминая разные моменты своего детства. Вот они с отцом впервые купили белоснежный рояль, который сейчас стоял в углу комнаты, одиноко напоминая о тех моментах, когда папа его учил различать ноты. Билл давно не играл на нём, не сочинял мелодии, не прикасался к уже покрывшимся пылью клавишам. Он уже забыл звук этого инструмента – жуткая реальность вырвала его из детства в пятнадцать лет. Тогда он впервые почувствовал боль и разочарование. Девушка, которой он всегда играл по вечерам, прямо в лоб объявила ему о том, что он ничтожество, и она его бросает. С тех пор Билл больше никому и никогда не играл. Принципы и обида.

А вон ту картину парень подарил отцу на прошлое день рождение. Решил пошутить, ведь тот ненавидел искусство. После продолжительного смеха ему пришлось повесить её к себе в комнату.

А ещё дождь. Он помнил дождь и почему-то всегда думал, что это его первое воспоминание, которое до сих пор прячется где-то в глубине его души.

Губы Билла тронула грустная улыбка, когда его глаза упали на старый небольшой телевизор. Их запретили, когда парню было десять. С тех пор он одиноко пылится в углу, напоминая о вечерах, когда он с отцом сидел в гостиной и смотрел их жутко любимую передачу. Вместо телевизоров теперь лишь театр. И всё.

Билл вздохнул и вышел в коридор, тихо прикрыв дверь своей комнаты. В доме была тишина и спокойствие: его шаги эхом отскакивали от стен его фамильного дома, уходя куда-то вглубь и растворяясь в старых стенах. Парень быстро дошёл до лестницы и внимательно посмотрел вниз на широкие ступени с тёмно-коричневым ковром. Он нахмурился, ведь теперь это место было не самым приятным – отец упал с неё, сломав и без того хрупкую шею.

Трюмпер вздохнул и осторожно спустился на первый этаж, грустно хмуря брови и почти не соображая, что он делает. Зайдя на кухню, он сел за стол и уставился в особо яркую точку в столешнице. Несколько минут парень сидел в одиночестве, летая где-то далеко-далеко и совершенно не следя за временем.

Вскоре в дверях появилась его единственная служанка – Кристиана. Кроме неё в этом доме не было никого.

- Я приготовлю завтрак, - девушка поспешно зашагала к плите.

- Я не хочу, - безразлично бросил Билл.

- Но вам нужно поесть, - она в недоумении остановилась и посмотрела на молодого парня, который продолжал смотреть на гладкую тёмную поверхность стола. – Сегодня тяжёлый день… - молчание. – Гер Трюмпер!