Дыши нами, пока есть время

Запах уже успел распространиться по всей комнате, и через пару секунд мой желудок начинает завывать от голода, поэтому присаживаюсь на край постели, сонно потирая глаза. На стуле перед кроватью стоит стул, а на нем кружка с дымящимся кофе, тарелка с бутербродами и бумажная фигурка, по очертаниям напоминающая лебедя. Улыбаюсь, беру ее в руки и верчу, рассматривая со всех сторон.

Маруська любит оригами и постоянно подкидывает мне новые фигурки. Смешная. Поднимаюсь и подхожу к столу, сразу выдвигая ящик, где скопилось приличное количество творений сестрички, и убираю фигурку к остальным

После этого наконец успокаиваю голодный организм, с аппетитом поглощая все бутеры, которые сделала Маруся, и иду в ванную. Видок у меня отменный — фингал под глазом, разбитая губа и сбитые костяшки.

Все-таки пропустил парочку ударов, но с учетом того, что парней было вдвое больше, это подвиг. Быстро собираюсь и топаю в гараж, потому что там меня никто ждать не будет.

Никто не портит настроение. Родителей все еще нет дома, Маруська куда-то ушла, и я дышу спокойно. Мышцы ноют, но я не обращаю на это внимания. Сегодня немного легче, чуток отпустило, только я знал, что скоро меня опять накроет.

— Что же такое, Богданов?! — Антоныч встречает меня коронной усмешкой и пожимает руку, кивая на лицо. — Не живется тебе спокойно, да?

— Мне живется, Антоныч, а другим иногда нужно вставлять, чтобы не лезли. — Иду к раздевалке, чтобы накинуть форму и приступить к ремонту тачки, которую уже загнали на яму.

Автоматические действия, за которыми упорно следит Антоныч. Мало ли, вдруг малец-самоучка накосячит, а ему потом придется за это отдуваться. Не замечаю, как пролетает время, и в гараж заезжает новый автомобиль. Сначала не смотрю на владельца, а потом рефлекторно поворачиваю голову, когда задняя дверь с правой стороны открывается, и на свет божий выползает кукла Барби, иначе не назовешь.

Блондинка с длинными ногами, в облегающем платье, которое показывает, что формы там отменные, и привлекательной шевелюрой. Лица не вижу, ведь она стоит ко мне спиной, да и расстояние до красотки приличное. Вытираю руки тряпкой и слежу за ней ровно до того момента, пока незнакомка не открывает рот.

— Пап, а тут есть что-то приличнее поблизости?

Глава 2. Высокомерие и надменность — ее кредо

Светлана

— Обязательно, перевозить ее к нам? — Спрашиваю, ощущая, что начинаю закипать от папиных слов.

Поездка по бутикам обещала быть позитивной и насыщенной, но стоило ему открыть рот и сказать про приемную сестричку, как мои конечности резко затряслись. Внутренние органы собрались в один бесформенный ком, оставляя ощущение тяжести в области живота. Противно и неприятно до скрежета зубов, а все от одной мысли, что вскоре ненаглядная Лилия, на которую папа делает большие ставки, припрется в нашу квартиру и перекроет мне кислород своим глупым и никчемным присутствием.

Мы были одногодками, и появление этой особы я помню в ярких красках, словно порог дома она переступила только вчера, а не с десяток лет назад. Полнейший треш, который не вызывал чувства радости. Даже заерзала на сиденье, потому что папа не спешил отвечать, сидел на пассажирском, пока водитель рулил, и потирал подбородок. Весь чрезмерно серьезный и загадочный, хотя вопрос на самом деле предельно простой.

— Лилия — член нашей семьи, — наконец спокойно заговорил он, а я фыркнула, отворачиваясь к окну, тоже мне «член семьи», нищебродка, жалкая замена, вот, кто она, — за столько лет, Света, можно было привыкнуть, тем более живете вы на разных территориях.

— Тогда зачем отменять такую чудную традицию, а, папочка? — Мило улыбнулась, хотя мышцы лица пришлось поднапрячь, чтобы изобразить поддельную радость. — Она пусть остается у бабули нашей ненаглядной, а мы спокойно продолжим жить втроем? М? Как по мне, это замечательная мысль, да, пап?

— Света, — со вздохом произнес он, слегка поворачивая голову ко мне и бросая осуждающий взгляд, — все решено. Лилия возвращается домой. Все по плану, как и должно быть.

— Черт! — Вырывается прежде, чем успеваю взять себя в руки, на что отец вопросительно поднимает брови. — Что?! Я не обязана радоваться вашей удачной замене.

— Света?! — Звучит грубее и даже устрашающе.

Поднимаю руки вверх и смотрю на людей, которые куда-то спешат. Все желание прикупить новый гардероб улетает в приоткрытое окно рядом с водителем, который, словно осел, молчит и выполняет работу. Фыркаю, пытаясь откинуть страх, разгорающийся из давно потухшего костра, но получается плохо. Нервно вожу ладонями по платью и выравниваю идеально гладкую ткань. Спокойствие никогда не было моим коньком, и прием я сестричке устрою отменный. Если она думает, что я теперь отношусь к ней иначе, то ошибается.