Дыши со мной

– Если всё в порядке, то можете перевести оставшуюся сумму на счёт. Если есть вопросы, давайте обсудим, – нервничал хозяин ритуальной конторы, поглядывая на небо.

– Меня… всё устраивает, – шепнула Слава и присела на скамью.

Юрий стоял чуть поодаль за оградой. Он сочувствовал Славе, хотел утешить, согреть в своих объятиях и увезти подальше. Смотреть на неё, согнувшуюся от страданий, было тяжелее, чем самому испытывать боль. Вдалеке послышались приглушённые голоса. Юрий обернулся. От центрального входа тянулась скорбная процессия. Она свернула на соседнюю аллею. Из-за чёрной одежды люди сливались в единую массу.

– Того самого Хитрова хоронят, – вздохнув, сказал хозяин ритуальной конторы. – У нас крест и табличку заказывали. И венки. Тесен мир.

Его слова ударили Славу словно током. Она выпрямилась, напряглась. Её потянуло туда, к страдающим людям, чтобы своими глазами увидеть лицо ночного «голландца».

– В закрытом гробу хоронят, – бесцветно произнёс рабочий, опираясь на ограду. – Говорят, от лица ничего не осталось. Вроде как без шлема был.

Слава вспомнила фотографии с места ДТП. Шлем валялся недалеко от мотоцикла. Опять в душе появилось надсадное чувство обмана. Всё казалось театром: и люди со скорбными лицами, и гроб, и вырытая могила, и скорость похорон. Родные, друзья, близкие подходили прощаться с методичностью конвейера. Бросали ком земли на гроб. Только и слышалось бум-бум-бум. Ещё одну тайну прятали от докучливых глаз и лишних ушей.

– Я перечислю сегодня оставшуюся сумму. Спасибо, – сказала Слава, подгоняя мужчин хмурым взглядом. Ей все мешали.

– Хорошо. Тогда, до свидания…

Хозяин конторы увёл своего работника. Слава вопросительно посмотрела на Юрия, предлагая ему исчезнуть следом за ними.

– Даже не подумаю, – ответил он на её безмолвный вопрос и упрямо сложил руки на груди.

– Я хочу побыть одна.

– Побудь одна. Я не мешаю.

– Мешаешь, – нахмурилась Слава. Сейчас она меньше всего нуждалась в его присутствии. – Юр, оставь меня одну, пожалуйста. Мне надо поговорить с Егором. При тебе не могу.

– Да, конечно. Но не надейся, что я уйду далеко.

Бросив на девушку внимательный взгляд, Юрий медленно побрёл между оград. Он предполагал, в чём собиралась каяться девушка. Притяжение стало взаимным и никуда от него не деться, но между ними продолжал присутствовать невидимый третий, давящий на сознание Славы постоянно. Что бы она ни делала, куда бы ни шла, её преследовало чувство вины за то, что осталась жива.

«Сейчас начнёт каяться, что почти изменила ему с другим мужчиной. Если, конечно, поцелуй можно считать изменой. Два поцелуя. Нет, уже три. Дожил, считаю поцелуи. Краду их, как вор крадёт чужое. Но мне не нужно краденое. Мне нужно моё, – думал Юрий, выбирая место, где остановиться. Он обернулся и не увидел Славы на скамейке. Грудь пробило мощным ударом так, что кончился воздух. – Где ты?»

Он ломанулся обратно, но вовремя заметил скрюченную перед памятником фигурку и остановился в опасной близости. Всего метров пять-шесть. Так близко, что можно было услышать каждый шорох, но он не слышал из-за грохочущего сердца. Вид девушки на коленях отзывался в его душе тихим стоном. Ему хотелось крикнуть, что Егор не стоит таких мучений, но останавливало данное Жилину слово. Мармеладный монстр собирался сам поговорить со Славой, считая себя вправе иметь над обстоятельствами власть. Если, конечно, выживет. Жилину пришлось признаться, что болен и проходит лечение в Швейцарии. Прогноз вызвал скепсис у Юрия, знавшего о рисках операции. Выживали не более десяти процентов пациентов с таким заболеванием. Но у Жилина появилась цель – внук. Даже две цели: внук и месть. Юрий ни за что не согласился бы помогать, если бы не получил заверение в том, что дело касается жизни Славы, а ради неё он мог поступиться собственными желаниями.

– Почему, скажи? – донёсся до него полный отчаяния голос девушки. – Ты забрал мою жизнь. Ты отправил меня в ад. Ты разбил мою веру в любовь. У меня ничего не осталось. Вместо души дыра. А я хочу жить. Хочу дышать. Почему?

Её слова окатили Юрия, как ушат ледяной воды. Неужели, она обо всём догадалась? Но такого не могло быть. Он боялся услышать совсем другие признания, однако вопреки его мыслям, Слава не каялась, а обвиняла и при этом с любовью гладила портрет на памятнике. Каждое движение руки вызывало у Юрия протест и ревность. Проклятая ревность появилась с первого дня знакомства, когда он ещё не знал, кто муж Славы. В тот момент родилась дикая зависть к счастливчику, обладавшему настоящим сокровищем. Мысли о чужой жене забили мозг. Он чувствовал к ней влечение, которое перекрывало кислород и вызывало жажду. Потом как-то незаметно притяжение трансформировалось в зависимость и желание заботиться, оберегать. Сейчас он и сам не знал, как объяснить свои чувства. Слишком быстро всё закрутилось в безудержный смерч. Прошло всего несколько дней с момента роковой встречи, а мир уже перестал быть ярким, если рядом не было Славы.