Дышу тобой

Его голос едва не срывается на хрип, это было сказано так эмоционально, с каким-то отчаянием.

- Я и так тобой помечена, ты слепой, если не видишь. Мой гей-жених на вечер сразу это раскусил. Что у меня кто-то есть, и ловить нечего. И поэтому он раскрыл карты и рассказал все как есть с ним. И я расслабилась. Впервые за все время такая поездка в ресторан не довела меня до приступов рвоты. А меня с этим нервяком с курсовой в последнее время и так все время тошнит.

- Прости,  это впервые со мной такое, и я себя ненавижу за это. И плохо без тебя все это время, сам не свой, особенно, когда ты не отвечала. Я не знал, где тебя искать.

- Я выключила звук. Если бы отец увидел, что ты мне телефон обрываешь, когда он пытается меня сосватать, он бы вышел из себя и закончил наши отношения. А так он, всем довольный, свалил к любовнице. А я сбежала к тебе. Сразу же, не думая дважды. Саша, я не обманываю, когда говорю, что люблю тебя. Что мне никто не нужен, кроме тебя. И что тебе, правда, не нужно знакомиться с моим отцом. Я бы познакомила вас после нашей свадьбы. Знаешь, когда он уже ничего не сможет испортить. Если ты хотел просить у него моей руки - разочарую. Он скорее отрубит мою, чем даст мне быть счастливой.

Выговорилась и выдохлась.

- Мне тебе ребенка сделать, чтобы наверняка? - говорит вполне серьезно и гладит мои волосы. - Он же не посмеет лишить ребенка отца?

- Он отправит меня на аборт, не дав на связь с тобой выйти.

Я не сгущаю краски. Я слишком хорошо знаю своего отца, чтобы питать иллюзии на этот счет.

- И я не хотела бы, чтобы наш ребенок был зачат вот так, - кривлюсь, представив себе это, - чтобы что-то доказать моему папе.

Он дёргается, словно ему дали под дых.

15 глава

Кира

- Ты сейчас описала чудовище. Отцы так не делают. Особенно если у дочери есть чувства. В противном случае - ты товар.

- А по твоему "оденься красиво и улыбайся, кому сказал в ресторане" - это не товар? - я прохладно усмехаюсь. - Мой отец чудовище. Я привыкла жить с этим. Другого не раздавали.

- Тогда давай распишемся и уедем. Я другую работу найду. Пока у меня есть сбережения. Эту квартиру будем сдавать, а в другом месте будем снимать.

- Давай, - соглашаюсь не раздумывая. Потому что думать не о чем. - Эта ночь очень многое показала. Я не плакала так ни разу в жизни, как утром, когда думала, что ты остался у любовницы. Это все чувствовалось так, словно мне грудину выпотрошили. Никогда не делай так больше, если любишь меня. Танго не танцуют втроем.

- Да не смог бы я, и не хотел. Ты же знаешь, какая киса меня возбуждает.

Я опять лечу на спину, он наваливается и жадно целует меня.

- Возьми меня, - шепчу ему в губы.

Плевать, что мы все в его сперме, и это уже не пикантные хождения на острие, а откровенная безответственность, я не думаю головой сейчас. А своей пульсирующей от желания вульвой.

- Заполни до краев и трахай, пока я не отключусь на хрен.

Я редко ругаюсь при нем, но тут прорвало.

- Блядь, Кира.

Я опять лечу на спину, потом на живот, мои бедра сжимаю его ладони и жадно тянут к каменному члену. А его губы ищут заветную родинку, это как ритуал. И шепчет слова любви, всегда шепчет, когда прикасается губами кожи на спине.

И сегодня все, как и раньше, только ярче и агрессивнее.

Я хватаю ладонями простыни и вскрикиваю каждый раз, когда Саша вколачивает в меня член полностью, не давая мне опомниться.

Наш ритм един из раза в раз.

- Люблю, киса.

Он сделал все, как я просила. Его руки, казалось, были везде, как и его губы.

 Твердые пальцы сжимали соски, а губы касались, ласкали, целовали, отправляя сотни разрядов по телу.

Толчки, дикие, заполняющие меня целиком, доставляют на пик блаженства, и я кричу, упав лицом в кровать, и, кажется, впервые в жизни хнычу от того, как мне хорошо с ним.

- Саша, - произношу, как он любит, с придыханием, с той же интонацией, с которой произношу его имя, когда кончаю во время куни.

Лениво оборачиваюсь к нему и вижу, что он залил свою ладонь в этот раз, вероятно, чтоб сперма не брызнула мне в волосы. Было, ну к черту. Их хрен расчешешь потом.

Я кладу ладонь на его запястье и тяну испачканную руку к себе. Слизываю языком горьковатую жидкость и целую кожу его ладони.

- Я люблю тебя, - говорю, а на душе так легко.

Осталось только набрать Роме и сказать, что не приеду.

Он шумно выдохнул.

- Ты такая... понимаешь... необыкновенная. Мне нравится в тебе эта порочность, женщина.

Он уже не раз назвал меня женщиной, мне даже кажется, что он в нирване каждый раз, когда осознает, что это я с ним такая раскованная и горячая. Смогла бы я вообще с кем-то такой быть? Нет. Вряд ли. Только он зажигает во мне дикое пламя, стоит ему только прикоснуться.

Склоняюсь и целую его.

 Утыкаюсь лбом в его лоб. 

- Человека зря подорвали, - вздыхаю. А потом поднимаю взгляд на него и начинаю соображать. - Или не зря? Нет, точно не зря. Поехали. Если я посижу с ним в кафе, отец узнает. Будет думать, что я послушная дочь. И продолжать не интересоваться где я ночую. А это бонус для нас с тобой.