Дзен-буддизм и психоанализ

Истина состоит в том, что целостность человеческого существования не вмещается в интеллект, что с нею имеет дело воля в изначальном смысле этого слова. Интеллект может задавать всякого рода вопросы — он имеет на то полное право, — но ожидать от него окончательного ответа — значит требовать от интеллекта слишком многого, ибо не такова природа его деятельности. Ответ сокрыт под глубинными пластами нашего бытия. Чтобы вывести его на поверхность, требуется самое фундаментальное потрясение воли. Когда оно ощутимо дает о себе знать, тогда открываются двери восприятия и мы обретаем новое видение, которое ранее нам и не снилось. Интеллект предполагает, но располагает не сам предполагающий. Что бы мы ни говорили об интеллекте, он в конечном счете поверхностен, он плавает по поверхности сознания. Эту поверхность следует разломать, чтобы достичь бессознательного. Но пока бессознательное проходит по ведомству психологии, не может быть и речи о сатори в смысле дзен. Психологию следует превзойти, трансцендировать, дабы уловить то, что можно обозначить как «онтологическое бессознательное».

Наставники эпохи Сун поняли это на собственном долгом опыте, а также на опыте обращения со своими учениками. Они хотели взорвать интеллектуальную апорию посредством «My», в котором не было и следа интеллекта, но присутствовала лишь чистая воля к преодолению интеллекта.

Я должен предупредить моих читателей, чтобы они не принимали меня за совершенного антиинтеллектуалиста. Я возражаю только против принятия интеллекта за саму последнюю реальность. Интеллект необходим для определения — пусть самого общего — местоположения реальности. Но улавливается реальность лишь там, где притязания интеллекта утрачены. Дзен знает это, а потому предлагает в качестве коана суждения, которые имеют привкус интеллекта. Это выглядит так, словно он допускает логическую трактовку или отводит ей какое-то место. Следующие примеры пояснят, что я имею в виду.

Шестой патриарх, Йено, потребовал от вопрошавшего: «Покажи мне твое изначальное лицо до твоего рождения».

Один из его учеников, Напчаку Йеджо, спрашивал у кого-то из чаявших просветления: «Кто так ко мне приходит?»

Хакуин, великий наставник Японии, учивший в наши дни, обычно поднимал одну руку перед своими слушателями и требовал: «Дайте мне услышать хлопок одной ладони!»

В дзен имеется множество таких невыполнимых требований: «Копай заступом пустых рук!», «Ходи, пока едешь на осле!», «Говори без языка!», «Играй на лютне без струн!», «Останови этот ливень!». Такие парадоксальные высказывания, несомненно, доводят интеллект до наивысшего напряжения, заставляя его в конце концов признать их совершенно бессмысленными и не стоящими того, чтобы тратить на них умственную энергию. Но никто не станет отрицать рациональности следующего вопроса, занимавшего философов, поэтов и мыслителей любого толка с тех пор, как пробудилось человеческое сознание: «Откуда мы пришли и куда идем?» Все эти «невозможные» вопросы или утверждения наставников дзен представляют собой лишь «алогичные» варианты этого «рационального» вопроса.

Действительно, наставник наверняка отвергнет ваше логическое видение коана, сделает это категорически или даже саркастически, не приводя никаких оснований своего решения. После нескольких бесед с ним вам станет непонятно, что вообще делать — разве что покинуть «старого невежественного фанатика», ничего не понимающего в «современном рационалистическом способе мышления». Истина же в том, что наставник дзен знает свое дело куда лучше, чем вам кажется. Ибо дзен — не какая-то интеллектуальная или диалектическая игра. Он имеет дело с чем-то выходящим за пределы логики вещей, ему известна «истина, которая делает свободным».