Дзен-буддизм и психоанализ

Эрих Фромм

Психоанализ и дзен-буддизм

Соотнося дзен-буддизм с психоанализом, мы обсуждаем две системы, которые имеют дело с теорией человеческой природы и с практикой, способствующей благополучию человека. Каждая из этих систем представляет собой характерное выражение в одном случае восточной, в другом — западной мысли. Дзен-буддизм является синтезом рациональности и абстрактности Индии с конкретностью и реализмом Китая. Дзен-буддизм, в свою очередь, так же принадлежит исключительно Западу, как дзен — Востоку. Психоанализ — дитя западного гуманизма и рационализма, с одной стороны, и романтизма XIX века с его поисками темных сил, ускользающих от рационализма, — с другой. Если мы бросим взгляд в далекое прошлое, то увидим, что духовными истоками этого научно-терапевтического подхода к человеку служат греческая мудрость и еврейская этика.

Несмотря на то что и психоанализ, и дзен в равной мере имеют дело с природой человека и практикой, позволяющей его изменять, различие между ними кажется более существенным, чем сходство. Психоанализ — это научный метод, по сути своей внерелигиозный. Дзен является теорией и техникой достижения «просветления», то есть опыта, который на Западе назвали бы религиозным или мистическим. Психоанализ — это лечение психической болезни, дзен — путь к духовному спасению. Может ли дискуссия по поводу отношений между ними привести к чему-то большему, чем констатация этого радикального и непреодолимого различия?

И все же рост интереса к дзен-буддизму со стороны психоаналитиков бесспорен[30]. Каковы источники такого интереса? Данная работа призвана дать ответ на этот вопрос. Она не претендует ни на систематическое изложение идей дзен-буддизма, что выходило бы за границы моих познаний и моего опыта, ни на исчерпывающее описание психоанализа, что не является ее задачей. Тем не менее в первой части работы более или менее детально рассмотрены те аспекты психоанализа, которые имеют непосредственное значение для понимания его отношения к дзен-буддизму и которые в то же время послужили основой для развития фрейдовского учения и формирования направления, иногда называемого мною «гуманистическим психоанализом». Мне хотелось бы показать, почему изучение дзен-буддизма было жизненно важным для меня самого и почему, как мне кажется, оно имеет значение для всех обучающихся психоанализу.

I. Современный духовный кризис и роль психоанализа

Чтобы подойти к теме обсуждения, нам необходимо рассмотреть духовный кризис, переживаемый человеком Запада в нашу решающую историческую эпоху, а также функции психоанализа в условиях этого кризиса.

В то время как подавляющая часть живущих на Западе не ощущает кризиса западной культуры (наверное, большинство людей никогда, даже в радикально критической ситуации, не отдавали себе отчет в кризисе), по крайней мере среди небольшого числа критически мыслящих наблюдателей существует согласие относительно наличия и природы этого кризиса. Его описывали как malaise, emui, mat du slide, как омертвление жизни, автоматизацию человека, его отчуждение от себя самого, от другого человека и от природы[31]. Человек следовал рационализму вплоть до того пункта, где рационализм обернулся сущей иррациональностью. Со времен Декарта человек все более отрывал свою мысль от чувств; только мысль считалась разумной, аффекты же по самой своей природе иррациональны. Личность, Я, превратилась в изолированный интеллект, который составляет сущность человека и должен контролировать Я, подобно тому как он должен контролировать природу. Контроль интеллекта над природой и производство все большего числа вещей становятся основополагающими целями жизни. В этом процессе человек превратил себя в вещь, собственность приобрела большее значение, чем жизнь, «иметь» возобладало над «быть». На заре западной культуры — как в греческой, так и в еврейской традиции — целью жизни считалось совершенствование человека; современный человек занят усовершенствованием вещей, познанием того, как их сделать. Западный человек находится в состоянии шизоидной неспособности переживать аффекты, а потому он пребывает в тревоге, депрессии, отчаянии. Он все еще произносит клятвы — служить счастью, индивидуализму, инициативе, — но в действительности он лишен всякой цели. Спросите у него, зачем он живет, какова цель всех его устремлений, и он изумится. Один может сказать, что живет для семьи, для других, второй — для того, «чтобы получать от жизни удовольствие», третий — «чтобы делать деньги». Но в действительности никто не знает, зачем живет; и нет у них иной цели, кроме желания избежать опасности и одиночества.