Дзен и искусство ухода за мотоциклом

Надо дать себе отчёт в том, что Крис, по которому я так тосковал, был не объектом, а структурой, и хотя эта структура несла в себе и плоть, и кровь Криса, это было далеко не всё. Эта структура была больше, чем Крис и я вместе взятые, она связывала нас так, что мы сами этого не понимали целиком, и ни один из нас не мог ею полностью управлять.

Теперь тело Криса, бывшее частью той структуры, ушло. Но более крупная структура осталась. В центре её образовалась большая дыра, вот она и вызвала такую сердечную муку. Структура ищет, к чему бы прилепиться, и не может ничего найти. Вот, возможно, почему скорбящие люди так привязаны к надгробиям и любым вещественным предметам, связанным с усопшими. Структура пытается цепляться за собственное существование, отыскивая новые материальные вещи, на которых можно сосредоточится.

Несколько поздней стало ясно, что эти мысли весьма сходны с утверждениями, которые находят у многих «примитивных» культур. Если взять ту часть структуры, которая не является плотью и кровью Криса, и назвать её «духом» или «призраком» Криса, тогда безо всяких дальнейших толкований можно сказать, что дух или призрак Криса ищет себе новое тело, куда бы вселиться. Когда нам рассказывают такое о «примитивных», мы просто отбрасываем это как предрассудки, ибо толкуем призрак или дух как некую материальную эктоплазму, хотя они, возможно, ничего такого вовсе и не подразумевали.

Как бы то ни было, несколько месяцев спустя моя жена совершенно неожиданно забеременела. Тщательно обсудив положение, мы решили, что продолжать это дело не следует. Мне уже за пятьдесят, и я не хочу больше испытывать превратности воспитания ребёнка. С меня достаточно. Итак, мы приняли решение и договорились с врачом о дате визита.

Затем случилось нечто престранное. Я никогда этого не забуду. Когда мы снова в подробностях стали обсуждать наше решение в последний раз, произошло какое-то отчуждение, как будто бы жена стала отдаляться от меня, хотя мы сидели рядом и разговаривали. Мы сидели и нормально разговаривали, глядя друг на друга, но всё стало как на фотографиях ракеты после запуска, когда видно как две ступени разделяются в космосе. Вы думаете, что вы вместе, и вдруг видите, что вы уже больше не одно целое.

Я сказал: «Погоди. Стоп. Что-то не так.» Что это было, неизвестно, но возникла большая напряжённость, и я не хотел, чтобы она сохранялась. Это было нечто по-настоящему пугающее, позднее всё прояснилось. Это была более крупная структура Криса, которая, наконец, дала о себе знать. Мы изменили решение и теперь понимаем, какой катастрофой всё обернулось бы, если бы мы этого не сделали.

Так что, пожалуй, можно сказать, при таком примитивном взгляде на вещи, что Крис всё-таки использовал свой авиабилет. На этот раз он стал маленькой девочкой по имени Нэлл, и наша жизнь снова обрела перспективу. Дыра в той структуре затягивается. О Крисе останутся тысячи воспоминаний, но только не разрушительное цеплянье за какое-то материальное образование, которое никак нельзя вернуть. Теперь мы живём в Швеции, на родине предков моей матери, и я работаю над второй книгой, которая будет продолжением этой.

Нэлл учит меня тем аспектам родительства, которых я прежде не понимал. Если она плачет, пачкается или решает перечить (что бывает относительно редко), то это меня не волнует. Это всегда можно сравнивать с молчанием Криса. Теперь же становится гораздо яснее, что, хотя меняются имена и тела, более крупная структура, удерживающая нас вместе, всё же сохраняется. В плане этой структуры в конце книги будут даны несколько строк. Мы преодолели это. Теперь стало лучше. Такие вещи как бы предсказываются.

ooolo99ikl;ipyknulmmmmmmmmmmmmmmmmmmmmmm 111

(Последнюю строку написала Нэлл. Она дотянулась до угла машинки, постучала по клавишам и затем стала смотреть с таким блеском в глазах, какой был у Криса. Если редакторы сохранят эту строку, то это будет её первая опубликованная работа.)

Гётенбург, Швеция, 1984 г.