Дзен в большом городе

Меня он ценил — я была одной из немногих дочерей Евы, кто уважала его сан и не пыталась сделать нескромных предложений. Вернее, это он думал, что я уважаю его сан. На самом деле я откровенно любовалась им, но все обламывала одна мысль: с ним легкого романа не получится. Прежде чем уложить девушку в постельку — он сходит с ней под венец, и станет его избранница в одночасье попадьей. Такая мысль здорово отрезвляла. В общем, ничто не омрачало нашей искренней дружбы с батюшкой Иоанном. Он мне был и духовником, и подружкой, и лишь ему я могла без колебания доверить любой секрет.

— Простите, отче, что потревожила вас в столь поздний час, — склонила я голову, косясь в сторону подсматривающей бабки.

— Да ладно тебе, Марья, пиететы разводить, — отмахнулся он. — Говори, что стряслось.

Я пододвинулась, отец Иоанн понятливо присел рядом.

— Вань, ты бесов изгонять умеешь? — шепнула я ему.

Он задумался, почесал аккуратную бородку и признался:

— Может и умею, только ни разу не пробовал. А что, где бесноватый?

— Вань, — смутилась я. — Понимаешь, там не бесы, а покойник пытается телом завладеть. Но я подумала — что бес, что покойник — какая разница? Должно все равно подействовать, верно?

— Марья, — строго сказал батюшка, — опять ты спуталась с нехорошей компанией? Кого опять лечить вздумала, а? Все в воле Божьей, а ты давай-ка в монастырь на месяцок — другой, поживи, помолись.

Я вздрогнула.

Монастырская жизнь — это один из моих кошмаров. Мастера магии постоянно ездят туда, пожить да помолиться. Приходится и мне там бывать. Пока рекорд проживания в божьем доме был полтора месяца, я страшный грех отмаливала, но мне пришлось очень — очень тяжело. День там начинается заутреней в четыре утра, потом до вечера пашешь, не разгибаясь, а в полночь еще одна служба — и можно идти спать. Душа там нет, простыни меняют раз в полгода. Нет, в монастырь я решительно не хотела даже на недельку.

— Отче, — сиплым от переживаний голосом сказала я, — ты в сторону не уводи разговор. Лучше давай изгнание беса, эээ… вернее, покойника проведем.

— Прямо сейчас? — возмутился он.

— Дело срочное, — твердо сказала я.

Он снова почесал бороду и сказал:

— Думается мне, что покойника надо просто отпеть, он и упокоится. Потому и бродит его душа, что не по-христиански он похоронен.

— Да он вообще не похоронен, — пробормотала я.

— Криминальный труп? — шепотом спросил батюшка, перекрестясь.

— Ваня, да что ты такое говоришь? — оскорбилась я. — В больнице еще лежит.

— А, в морге, ну тогда другое дело, — повеселел священник. — Давай его перед похоронами ко мне, в гробу, а уж мы его тут и отпоем на славу.

— А без гроба нельзя? — насторожилась я. — Он, в общем-то, еще почти жив. В коме.

— Господь с тобой, дитя мое. Что ты задумала? Живого человека отпевать?!! Вот уж не думал я, что ты до такого дойдешь!

— Ой, только не кипятись, а? Пациент скорее мертв, чем жив, и дух его ведет себя как дух мертвого!

— Пока сердце бьется — человек жив, — сухо ответил священник.

— Тогда давай изгонение бесов! — вздохнула я. — Я сама если честно не могу понять, так что для начала попробуем изгонение, ладно?

Он посмотрел на меня, нахмурившись, и велел:

— А ну-ка рассказывай, что стряслось!

Я воровато посмотрела на Женьку — тот на весьма приличном расстоянии рассматривал иконы, но рисковать не стала:

— Выйдем, — шепнула я.

Батюшка Иоанн с сомнением посмотрел на свою тонкую рясу, но возражать не стал, встал и направился вместе со мной на улицу. Краем глаза я поймала тревожный Женькин взгляд и усмехнулась. Правильно переживаешь, знает кошка, чье сало съела. Думал облапошить меня, на жалость надавить, дабы я расслабилась и потеряла бдительность? Да не на ту нарвался. Я тебя, милый, сама с носками сожру и не подавлюсь ни разу.

На всякий случай я отвела батюшку за ограду церкви, и правильно сделала: Женька немедленно замаячил в дверях, косясь в нашу сторону.

Не спуская с него глаз, я быстро и четко рассказала Иоанну свою печальную историю. После чего выжидающе посмотрела на него и требовательно спросила:

— Ну?

— Ох, Марья, если б я тебя не знал — сдал бы в психушку, — покачал головой он. — Хотя, может быть, так и стоит сделать, а? Потом спасибо скажешь…

— Я тебе сдам, — нетерпеливо отмахнулась я. — Давай по делу. Что тут поможет? Отпевание, изгнание бесов, все что угодно, ты у нас по нечисти специалист.

— Холодно что-то, — зябко поежился он. — Чуешь, какой ветер ледяной?

— Не месяц май, — кивнула я. — Давай решим, и пойдешь в церковь, согреешься.

— Марья, — тревожно крикнул он, словно предупреждая об опасности.

Я успела вскинуть глаза на Женьку — тот пинал белую церковную стену, и тут в спину ударил порыв ветра, смешанный с мокрыми листьями, пробрало льдом аж до костей.

И я споткнулась, упала прямо на мокрый асфальт, обдирая руки, которыми пыталась притормозить.

А когда подняла глаза на батюшку, надеясь, что он поможет мне встать — поняла, что его надо самого сдавать в психушку.