Дзержинский на фронтах Гражданской

Из Севастополя генерал вместе с Дзержинским выехал в Москву. И не один, а с генерал-майором Мильковским и полковником Гельбихом. Предварительно Слащёв разослал в газеты письмо: «Внутри России революция закончена… Если меня спросят, как я, защитник Крыма от красных, перешел теперь к ним, я отвечу: я защищал не Крым, а честь России. Ныне меня зовут защищать честь России, и я еду выполнять свой долг, считая, что все русские, военные в особенности, должны быть в настоящий момент в России»[909].

Дзержинский не только спас Слащева, но и устроил его судьбу.

Приезд Слащева нанес сильный удар по антисоветски настроенному населению, врангелевскому (и особенно кутеповскому) офицерству. Учитывая, что Слащев – одна из самых ярких фигур в военном деле, председатель ВЧК считал, что он мог бы преподавать в военной академии Красной армии. Троцкий поддержал эти доводы Дзержинского. Комиссия в составе Каменева, Сталина и Ворошилова вопрос решила положительно.

После прибытия в Москву Слащев получил назначение преподавателем тактики на Высших курсах красных командиров (будущие курсы «Выстрел»). В 1929 г. Слащева на его квартире застрелил некто Лазарь Коленберг, который брал индивидуальные уроки у бывшего генерала на дому. На суде Коленберг объяснил, что мстил за своего брата, казненного по приговору Слащева в 1920 г. Суд оправдал убийцу[910].

Следовательно, принимаемые меры по ослаблению и ликвидации повстанческого движения и бандитизма, как то: амнистии, недели явки, добровольной сдачи оружия и др., давали положительные результаты. К этим операциям органы безопасности перешли в большей мере с 1922 г., потому что время и опыт показали, что только репрессивными мерами, рассчитанными прежде всего на уничтожение противника и запугивание населения, невозможно было подавить повстанческое движение и бандитизм. Поэтому парткомы РКП(б) и местные советы их проводили в сочетании с другими, более «мягкими» мерами, каковыми были: продуманная агитационно-пропагандистская работа партийных и советских органов при активном участии чекистов, создание благоприятных условий для «разоружения» банд и повстанцев (недели явки, амнистии) и другое.

В 1922—1923 гг. органы и войска ВЧК – ГПУ продолжали ликвидацию повстанческого движения и бандитизма, все более уделяя внимание «мягким методам» борьбы. 27 декабря 1923 г. Дзержинский поручил Менжинскому составить для представления в ЦК РКП(б) доклад «о положении с бандитизмом, нападениями на поезда, разборкой путей, уголовщиной, которые терроризируют население. Указать на полную беспомощность уголовного розыска, особенно в деревне, которая часто попадает в полный плен к хулиганам. Указать на формализм и либерализм наших судебных и прокурорских органов. Необходимо дать ОГПУ полномочия по борьбе с хулиганством и дать директиву обратить внимание на деревню. Надо присоединить заявление Чичерина или заручиться от него специальным освещением с международной точки зрения усилившегося бандитизма. Надо упомянуть о благодарности крестьян Мартынову и нашему ТО ГПУ станции Шульгино – Лаптево. Вопрос срочный. Евдокимов тоже привез богатый материал. У Балицкого тоже должен быть»[911].

На Северном Кавказе продолжалась постепенная ликвидация банд. 18 марта 1922 г. краевое военное совещание обсудило вопрос о положении в Чечне. Докладчик К.Е. Ворошилова говорил о том, что в связи с возможным десантом белогвардейцев положение может значительно ухудшиться, и «угроза вся налицо, особенно при явных остатках (банд) Гоцинского». Совещание постановило: действия по отношению к Горской республике и Дагестану должны носить осторожный характер, крупной военной демонстрации в Чечне не производить, все проявления бандитизма подавлять; карательным органам при проведении операций не применять репрессий против спокойных аулов, «дабы не дать возможности нас спровоцировать» на ответные действия. Из сводки по бандитизму от 7 декабря 1922 г. следовало, что «бандитизм не территории Дагестана подразделялся на две категории: первая активно-оперирующая банда уголовного характера; вторая – более опасная категория, носящая политическую окраску находилась в округах Аварском, Гунибском, Андийском и др., в округах, граничащих с Грузией и Чечней, где и происходит группировка бандитов и усиленная закупка патронов и оружия.

В Средней Азии борьбу с басмаческими формированиями продолжили части Красной армии, а также национальные и интернациональные части и подразделения из добровольцев. В ходе вооруженных столкновений разгромлен ряд крупных басмаческих группировок: Иргаша, Мадаминбека, Куршир-Мата, Аман-Палвана, Холбуты, Рахманкула, Энвер-паши и других. В начале августа 1922 г. у кишлака Оби-Дар были разбиты основные силы басмачей, а их главарь Энвер-паша убит. В последующие годы борьба уже велась с отдельными отрядами басмачей, которые формировались за рубежом и перебрасывались в республики Средней Азии.