Дзержинский на фронтах Гражданской

15 августа 1918 г. Дзержинский приказал освободить из Бутырской тюрьмы бывшего гардемарина Сергея Юрьевича Завадского, потому что «в деле никаких данных о его подрывной деятельности нет, к тому же «мать клянется, что сын невиновен, что жил он в квартире, хозяин которой уехал, и вот там поселились незнакомые офицеры… Слова матери производят впечатление правды. Можно взять от него слово, что не будет против Совета выступать»[175]. А 11 сентября 1918 г. отдал распоряжение о немедленном освобождении 7 арестованных, добавив «золотой крест, найденный у Троицкого, конфисковать в пользу Сов(етской) Республики, Ричарда Карловича Гарлея задержать как англичанина»[176].

3 декабря 1918 г. комиссия Совета обороны, обсудив вопрос о работе ВЧК, решила, что задержанные освобождаются из-под ареста во всех случаях под поручительство двух членов коллегии комиссариата или двух членов губернского или городского парткома РКП(б), или под поручительство местных или центральных правлений профсоюзов с подписями всех членов правления, но ВЧК предоставляется право отводить такие поручительства с передачей дела в высшую инстанцию. ВЧК было предложно более строго проверять доносы и расстреливать за ложный донос, публикуя обо всех случаях расстрелов в печати[177].

В октябре 1919 г. чекисты арестовали в Петрограде студента Петроградского института путей сообщения Алексея Сапожникова, который по заданию французской разведки нелегально перешел линию фронта для передачи шпионских сведений белогвардейцам. 21 ноября 1919 г. В.И. Ленин писал Дзержинскому о том, что к нему обратилась А.М. Коллонтай по поводу ареста А.А. Сапожникова: «Арестован-де за то, что с чужими документами пробрался в полосу военных действий.

Сделал-де он это потому, что «до болезненности любит мать», а его родители оказались отрезанными при наступлении Юденича.

Коллонтай пишет, что знает Алексея Сапожникова как «человека абсолютно аполитичного» «и притом болезненно впечатлительного, нервного, который впутался в историю по глупости».

Коллонтай боится, чтобы его не расстреляли.

1) Можете навести справку?

2) – приостановить решение?

3) – или мне позвонить Зиновьеву?»[178]

После изучения дела Сапожникова ему было отказано в освобождении, а в январе 1920 г. он был осужден.

За многих заключенных об освобождении просили А.М. Горький и Пешкова. Власть не могла не считаться с авторитетом этих людей и зачастую шла им навстречу. Так было и в случае с арестованной и осужденной Петроградской ЧК еще в 1919 г. женой царского генерала Аносова, знавшей о контрреволюционной деятельности мужа. За Аносову просил А.М. Горький. С обращением к Менжинскому обратилась и Пешкова:

«Вячеслав Рудольфович!

В Ивановском лагере сидит Надежда Аносова, 41 года, жена генерала, осужденная на 5 лет. Ее муж и трое сыновей расстреляны. Остались две девочки – 10 и 12 лет. Их положение отчаянное. Не окажете ли возможным выпустить мать. Это спасло бы девочек от проституции или голодной смерти. Не сомневаюсь, дорогой Вячеслав Рудольфович, что читать такие письма Вам тяжело. Но и писать их нелегко. Думаю, что во всех тех случаях, когда мы можем предотвратить еще одну лишнюю драму – нам следует делать это».

Менжинский направил письмо Горького с ходатайством об освобождении Аносовой в Президиум ВЦИК, а секретарь ВЦИКа А.С. Енукидзе – председателю Петроградской ЧК Бакаеву: «Президиум ВЦИК находит, что г. Аносову можно освободить, и предоставляет дело на ваше окончательное решение»[179]. Она была освобождена.

С переходом к миру процесс освобождения из лагерей набирал силу. Сначала получали свободу заключенные, которых выпускали на определенных условиях. Так, в ответ на заявление 379 арестованных повстанцев Курганского уезда с просьбой о помиловании и клятвой «впредь никогда не поднимать оружия против советской власти», 24 марта 1921 г. Дзержинский отдал распоряжение Ягоде послать запрос в Челябинскую губЧК, «чтобы она снеслась с местным губкомом и тех из военнопленных, которые действительно раскаялись, освободить, объяснив им нашу политику к крестьянам»[180].

По предложениям и распоряжениям председателя ВЧК принимались меры к сокращению количества лиц, находившихся в тюрьмах и концлагерях, в том числе и «ввиду перегруженности» этих заведений. В 1921 г. при ряде губЧК работали тройки «для разгрузки мест заключения» и пересмотра всех дел подследственных «на предмет возможности замены меры пресечения»[181].

Многие арестованные, находившиеся под следствием, в тюрьмах и лагерях, продолжали освобождаться личными распоряжениями председателя ВЧК – ОГПУ.